Р. И. Сеттер

Критиковать предложения ЦСР можно долго. При этом каждое из них в отдельности не вызывает жесткого отторжения. Можно менять и процедуру зачитывания решений, и порог для мелких исков, и уровень зарплат сотрудников судов. Нужно только понимать, что все эти шаги не образуют полноценной судебной реформы. В лучшем случае мы получим слегка усовершенствованную версию нынешней системы. В худшем — у режима появится отряд еще более лояльных защитников.

Какие же меры мы можем предложить в противовес программе ЦСР? Как сторонники прекрасной России будущего будут менять нашу судебную систему?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны в первую очередь понять, почему суды в России оказались в столь плачевном состоянии. Ответ здесь может дать наша недавняя история. Дореволюционная «вполне приличная для своего времени» система была уничтожена большевиками.

Новые российские власти не были заинтересованы в создании сильной судебной власти; они скорее добивались своего за счет чрезвычайных мер и особых полномочий. Мы помним, что конституционный кризис 1993 года включал в себя, помимо прочего, и откровенное игнорирование сторонами решения Конституционного суда. Ожидать после этого пиетета перед судебной властью от бенефициаров тех событий не приходилось. Его и не было. Суды и судьи в начале 1990-х были так же унижены бюджетным кризисом и гиперинфляцией, как и другие госслужащие. В судах оставались те, кому не нашлось места в новой системе, и те, кто готов был использовать госслужбу для личного обогащения.

Вскоре на сцене появилась новая русская буржуазия в ее самой неприглядной форме. Свои конфликты она либо решала уголовными методами, либо доверяла иностранным юрисдикциям. Создание судебной системы, способной заставить сильных соблюдать правила игры в интересах всех участников, в том числе и слабых, явно не входило в интересы героев ваучерной приватизации и залоговых аукционов. Более того, в тех случаях, когда «новым русским» приходилось взаимодействовать с судами и другими элементами правоохранительной машины, они скорее были готовы коррумпировать существующих судей, чем заниматься кропотливой работой по созданию эффективной и справедливой судебной системы. Суды оказались деморализованы и коррумпированы. Что-то похожее в это время происходило и в других институтах государства, от парламента до милиции и от администрации президента до диппредставительств.

Судьи оказались заложниками (наложницами?) местных губернаторов, дававших им квартиры и деньги на ремонт помещений. Олигархов, которые брали на содержание иногда целые регионы. А то и просто местных бандитов, быстро нашедших общий язык с правоохранителями всех типов.

Номенклатурный реванш начала 2000-х потому и прошел так легко, что все ключевые институты государства оказались коррумпированы и выпотрошены предыдущим десятилетием. Оказалось, что судьи, вчера принимавшие миллионные взятки от олигархов, сегодня спокойно готовы отправить тех же олигархов на нары. Сотрудницы публичного дома, как выяснилось, не отличаются верностью вчерашним клиентам.

Все, что мы видели в последние 20 лет, укладывается в одну схему: режим готов закрывать глаза на непрофессионализм и коррупцию в судах, но требует от судов полной лояльности во всех делах, в которых напрямую заинтересован Кремль.

Это интересное сочетание политической сервильности, непрофессионализма и простой коммерческой коррупции дало нам целый ряд интересных феноменов:

 — суды, в которых нельзя выиграть дело против местного царька (вспомните Москву при Лужкове и поймите, что с тех пор ничего не изменилось);

 — суды, целиком зависимые от конкретного олигарха (история с Настей Рыбкой и Усть-Лабинским судом еще свежа в памяти);

 — суды, где существуют «общаки» для справедливого раздела коррупционного дохода — прямо как в ресторанах у официантов и поваров;

 — региональные суды, где нельзя выиграть у конкретной московской финансовой группы;

 — конституционные судьи, клянущиеся в верности нынешнему начальнику страны.

И вот эту систему нам предлагают реформировать, создав новый центр повышения квалификации судей?

Мы должны отдавать себе отчет в том, что нынешнее состояние судебной системы не случайность. Оно отражает приоритеты нынешнего политического руководства и при нынешнем режиме не изменится. (Уже в этом, кстати, заключена ущербность всех предложений кудринского мозгового треста. Реформа судов при нынешней российской власти — это заливание нового вина в старые мехи. Получим, скорее всего, уксус.)

Они должны будут идти рука об руку с другими реформами, от политической либерализации до демонополизации, от новой приватизации до создания независимых новых СМИ. Логика здесь проста: без действительно независимого парламента нельзя ограничить давление на суды со стороны исполнительной власти; без независимых СМИ трудно следить за честностью политических деятелей и самих судей; без разрушения государственных сверхмонополий трудно ожидать конкуренции и в политической жизни. У нас разрушены или подавлены не только суды, но и все институты государственного и общественного устройства. Реформа судов в отрыве от других реформ будет просто обречена на провал.

Ну, а в тот момент в будущем, в период (скорее всего, недолгий) «окна возможностей» какие же меры должно будет предпринять политическое руководство России? Достанут ли будущие лидеры страны из архивной пыли рекомендации уважаемых экспертов ЦСР и начнут реализовывать их строчка за строчкой? «Давайте-ка запретим секретарям в судах получать юридический стаж… — Нет, сначала давайте учредим Федеральный центр переподготовки судей…»

Нет, если будущие лидеры новой прекрасной России хотят реальных перемен, они должны будут принять в первую очередь простые и решительные меры по системной реформе наших судов; такие меры, которые не сможет отменить или развернуть случайно пришедший к власти подполковник любой, самой хитроумной спецслужбы. Эти меры не потребуют огромных расходов или создания еще одного федерального университета. Вот их примерный набросок.

1. Нужно создать новый, политически значимый Высший суд. Разделение высших судебных инстанций на просто Верховный суд и еще отдельно стоящий Конституционный суд в наших условиях себя не оправдало. Обе эти инстанции нужно ликвидировать и создать вместо них единый, компактный новый Высший суд. Он заменит собой и безвольную неудачу Конституционного суда, и раздутый состав нынешнего Верховного суда (у нас там, напомню, трудится более 100 судей — а значит, о каком-то едином взгляде коллектива говорить не приходится). Численность нового Высшего суда не должна превышать 12 судей. Эта реформа позволит на политическом уровне создать четкое олицетворение судебной власти как равноправной ветви в конституционном устройстве России.
2. Нужно целиком заменить личный состав как нового Высшего суда (туда нельзя брать никого из нынешних членов Конституционного и Верховного судов), так и судов общей юрисдикции и арбитражных судов в важнейших субъектах Федерации; для арбитражных судов — также в самых экономически значимых апелляционных судах (их сейчас 21, но в первую очередь нужно заменить состав для 10 экономически самых важных округов) и во всех кассационных судах (их на сегодня 10). Если к моменту реформы будет реорганизованы суды общей юрисдикции, то и в них нужно будет заменить состав судей на кассационном уровне и в наиболее важных апелляционных судах. Причина для этого решения проста: пока на верхних этажах судебной власти остаются нынешние фигуры, мы не можем говорить о каком-либо доверии к обновленной системе.
3. Нужно создать новый механизм полной финансовой самостоятельности судов. Нищий судья никогда не станет независимым, какие бы организационные меры мы ни принимали. На наш взгляд, лучшим решением этой задачи стало бы создание внебюджетного фонда для финансового обеспечения судов. Изначально этот фонд можно было бы профинансировать, переведя в него часть средств из существующих суверенных фондов, а в дальнейшем — пополнять за счет различных сборов самой судебной системы. Судьям и аппарату судов нужно установить уровень зарплат, сопоставимый с компенсаций юристов в лучших частных фирмах. Все формы неденежного вознаграждения (квартиры, санатории, автомашины и проч.) нужно убрать — возможно, за исключением личной охраны.

Эти три меры можно провести довольно быстро, пока новое руководство страны располагает достаточной свободой действий. В результате мы получим судебную систему, которая будет устойчивой к давлению со стороны как коммерческих, так и политических групп влияния.

Это решение также позволяет не искать на первом этапе замену для всех российских судей, которых примерно 35 тысяч. В централизованной и иерархичной судебной системе, какой и является российская, мы можем качественно улучшить уровень правосудия, заменив суды на верхушке пирамиды и обеспечив их реальную независимость. Для решения этой задачи нам нужно найти всего несколько сотен кандидатов, а не 70 тысяч, о которых недавно говорил на «Плане Перемен» Сергей Алексашенко. Задача сложная, но решаемая.

Мы, конечно, понимаем, что эти меры — только начало большой, многолетней работы по перестройке судебной системы. Нам нужно менять порядок отбора и назначения судей и территориальное устройство судов; роль суда присяжных и процедуры возбуждения уголовных дел; создавать компетентные специализированные суды и вводить судебный контроль над силовыми ведомствами. Этими вопросами нужно заниматься и привлекать к решению лучших экспертов. Здесь и предложениям коллег из ЦСР может найтись место. Но вся работа по совершенствованию системы пойдет насмарку, если в первую очередь мы не примем меры по обеспечению реальной независимости всей судебной системы, очистив ее от людей, скомпрометировавших само звание судьи.