Например, на рынке оказания услуг связи государство может искусственно увеличить конкуренцию, разделив крупные компании МТС, Билайн и Мегафон на множество мелких и заставив их конкурировать за абонентов. Казалось бы, потребители услуг связи от этого только выиграют: в борьбе за абонента фирмы будут снижать стоимость услуг, субсидировать покупку новых телефонов и, возможно, введут бесплатный международный роуминг. В итоге операторы будут иметь прибыль гораздо меньшую, чем они имеют сейчас. Однако с точки зрения стоимости оказания услуг это будет катастрофой. Теперь каждой компании придется строить свою сеть сотовых станций и поддерживать их, что резко повысит стоимость оказания услуг связи. В сухом остатке несмотря на то, что операторы практически не получают прибыли, абонентам придется платить даже больше, чем сейчас, потому что стоимость создания новой инфраструктуры в конечном итоге ляжет на них. В этом случае определяющим фактором являются фиксированные издержки оказания услуг связи, которые каждая компания должна понести для того, чтобы присутствовать на рынке.

Задачи антимонопольного ведомства, таким образом, можно условно разделить на две категории: как не препятствовать минимизации издержек на производство единицы продукции и как минимизировать монопольную власть фирм. Как демонстрирует предыдущий пример, одна задача зачастую противоречит другой. Антимонопольное ведомство должно найти баланс между ними.

Второй задаче зачастую уделяется основное внимание, и она ясна для большинства. Основным выводом любой дискуссии на тему снижения монопольной власти фирм над потребителями будет необходимость проведения проконкурентной политики в той или иной форме. По этой причине мы хотим сфокусироваться на первой задаче и на том, почему проконкурентной политики иногда может быть слишком много.

В статической теории фирмы существует понятие оптимального размера фирмы. Допустим, на рынке есть некий спрос на определенный товар. Зафиксируем объем товара и поставим задачу минимизировать издержки общества на производство этого количества товара. Каким для этого должно быть количество фирм в отрасли?

Для примера рассмотрим производство электроэнергии. Для того чтобы выйти на этот рынок, требуется земля, на которой будет построена электростанция, и подключение к электросетям. Все это можно считать фиксированными издержками, практически не зависящими от объема производства энергии. Переменными издержками будут количество генераторов, объем потребляемого топлива и так далее. В итоге и крупная, и мелкая электростанции имеют практически одинаковые фиксированные издержки нахождения в бизнесе, а также переменные издержки на каждый киловатт-час произведенной энергии. Если переменные издержки постоянные либо падают с ростом выработки энергии, то чем больше электростанция производит электроэнергии, тем дешевле в среднем обходится каждый следующий киловатт-час. Если же переменные издержки растут с увеличением производства, существует оптимальный размер электростанции, который минимизирует стоимость одного киловатт-часа произведенной электроэнергии.

Предельные издержки могут расти по разным причинам. Например, в случае электростанций чем больше мощность, тем больше вероятность поломки какого-нибудь генератора, которая может привести к остановке всей станции целиком; в случае производства самолетов чем больше фирма производит самолетов в неделю, тем сильнее она зависит от бесперебойных поставок деталей и тем выше цена задержки на производственной линии.

Оптимальный размер фирмы — это такое значение выпуска, которое минимизирует среднюю стоимость производства единицы продукции. Если фирма производит меньше данного объема, фиксированные издержки приходится распределять на меньший объем выпуска, а если она производит больше, предельные издержки производства становятся слишком велики.

Оптимальный размер фирмы может быть разным в разных отраслях, и не всегда этот размер конечен. Если предельные издержки никогда не повышаются, оптимальный размер фирмы — весь рынок данного товара. Это называется естественная монополия. В такой ситуации с точки зрения производства оптимально иметь единственного поставщика товара. Примером естественной монополии может служить прокладывание рельсов железных дорог. В данном случае предельные издержки — это цена металла, насыпи и труда рабочих по укладке. Эти издержки не зависят от количества уже существующих железных дорог. Фиксированными же издержками второй параллельной системы железных дорог будет стоимость создания системы железных дорог с нуля, что может оцениваться в десятках процентов от ВВП крупной страны.

В других отраслях оптимальный размер фирмы может быть изучающе мал по сравнению с размером всего рынка. Например, в случае ресторанного бизнеса, где фиксированные издержки составляют только бухгалтерию. Аренда помещения в этом случае может быть отнесена в переменные издержки, ведь чем больше ресторан, тем большую площадь ему нужно арендовать. В данном случае иметь слишком большой ресторан значит иметь меньшую наполняемость и в расчете на одного клиента больше арендной платы. Поэтому, если пройтись по Камергерскому переулку Москвы, можно увидеть множество мелких заведений, расположенных в одном здании, а не один огромный ресторан во всю длину от Никитской до Тверской.

Таким образом, в отраслях, где наблюдаемый размер фирм не превосходит оптимальный размер фирмы, проконкурентная политика действительно может иметь негативный эффект, который нужно принимать во внимание наряду с возможными выгодами потребителей от более низких цен.

Приведенные выше примеры показывают, что с точки зрения издержек производства не всегда имеет смысл искусственно усиливать конкуренцию по причине наличия оптимального размера фирмы на рынке, мельче которого не имеет смысла делить фирмы, создавая конкуренцию.

Другим важным фактором, который иногда можно противопоставить проконкурентной политике, являются динамические стимулы фирм инвестировать в снижение издержек.

Нельзя сказать, что у экономистов есть универсальная теория, как фирмы инвестируют в снижение издержек, но можно сказать, что стимулы инвестировать зависят от ожидаемой отдачи от инвестиций. Эти стимулы могут нелинейно зависеть от размера фирмы. Например, в крупном вертикально интегрированном нефтяном концерне, даже если он занимает значительную долю на рынке, стимулы каждого конкретного подразделения инвестировать в сокращение издержек могут быть слабыми ввиду бюрократизации производственного процесса. С другой стороны, если на рынке множество мелких фирм, как в сельском хозяйстве, инвестировать в новые технологии (например, новые сорта растений) каждому отдельному предпринимателю невыгодно.

Тем не менее, общество в целом может иметь значительную выгоду от производства новых технологий, как, например, в отрасли коммерческих запусков космических аппаратов или борьбы с раком. В таких отраслях важным является соблюдение баланса между стоимостью продукта для потребителей сегодня и снижением стоимости производства и появлением качественно новых продуктов в будущем. Для этого антимонопольная политика иногда становится антиконкурентной, защищая некоторые продукты временным патентом, который предотвращает копирование технологии производства другими фирмами для предоставления изобретателю права окупить фиксированные издержки создания продукта монопольной прибылью от его реализации. Эта мера также направлена на повышение общественного благосостояния, несмотря на очевидное открытое предоставление одной фирме монопольной власти, так как фирмы, рассчитывая на данную защиту в будущем, инвестируют в создание новых технологий сегодня.

Исходя из всего изложенного, подход антимонопольного ведомства в прекрасной России будущего должен быть примерно следующим:

В качестве примеров первых двух пунктов приведем различие в оптимальном регулировании производства компьютерных чипов и медицинских препаратов. В случае с медицинскими препаратами очевидна необходимость разработки новых лекарств для лечения все более сложных болезней и, возможно, излечения некоторых ранее неизлечимых болезней. Но технологии производства новых лекарств относительно легко могут быть воспроизведены конкурентами после проведения лабораторных испытаний и подтверждения эффективности и безопасности препаратов. Поэтому без временной патентной защиты у фармацевтических компаний нет стимула инвестировать миллиарды долларов в разработку и тестирование новых препаратов. И наоборот, если период, в течение которого компании позволяют быть монополистом, значительно длиннее, чем период окупаемости издержек разработки и тестирования, потребители будут платить завышенные деньги за препарат, который гораздо дешевле можно было бы купить при наличии конкуренции. Например, после недавнего истечения патента на Виагру компания Pfizer снизила его цену в 3 раза, чтобы оставаться конкурентной по отношению к дженерик-эквивалентам препарата.

С другой стороны, в отрасли производства компьютерных чипов и видеокарт нет необходимости ни применения тарифов, ни специального регулирования производителей, так как технический процесс производства чипов достаточно сложный, чтобы независимый производитель мог выйти на рынок и предложить продукт, по характеристикам похожий на чипы Intel или AMD. По сути рынок принадлежит двум компаниям, которые завышают цену при своих издержках достаточно, чтобы иметь маржу более 50%, но одновременно они инвестируют в новые технологии достаточно интенсивно, чтобы закон Мура не потерял актуальности и по сей день.

Следующий пример будет относиться к разделению фирм на более мелкие части. В случае если государство долгое время не вмешивалось в ситуацию на каком-либо рынке, в присутствии экономии от масштаба на данном рынке с большой вероятностью образуется монополия. Такая ситуация наблюдалась в сфере телекоммуникации (AT&T) и нефтедобычи (Standard Oil) в США в начале 20 века. После принятия акта Шермана, легшего в основу современному антимонопольному регулированию, правительство США судилось и разделило эти компании на более мелкие, создав конкуренцию в данных отраслях.

Нефтяная компания Рокфеллера, например, была разделена на более чем 30 независимых компаний, многие из которых существую по сей день как независимые нефтедобывающие компании (Exon, Amoco, Mobil, Chevron). Многие части империи Рокфеллера могут существовать по сей день как независимые и конкурирующие компании, и это доказывает, что разделение пошло на пользу обществу.

Компания AT&T была монополистом на рынке телекоммуникационных услуг в Америке до 80-х годов. Несмотря на то что эта компания инвестировала в развитие технологий (возможно, самый большой вклад в развитие цифровых технологий внесла разработка языка C/C++ в лаборатории Bell Labs, принадлежащей AT&T), этого оказалось недостаточно, чтобы обосновать её право использовать монопольную власть.

Самым тяжелым для регулирования является случай рынка, меньшего по сравнению с оптимальным размером фирмы. Особенно экстремальным здесь является пример естественной монополии. Естественной монополией может быть предоставление услуг ЖКХ, например, снабжение водой. Выгоды потребителей от наличия двух различных систем водоснабжения в крупном городе не могут окупить фиксированных издержек создания второй системы, когда первая уже работает. В этой ситуации водоснабжение является естественной монополией, и в отсутствие регулирования компания, владеющая водозабором и системами очистки воды, будет завышать тарифы и занижать качество воды для извлечения максимальной прибыли. Однако и в этом случае мировая практика показывает, как можно успешно регулировать данный рынок. Можно выделить два основных подхода: либо регулирование цен на продукт (воду для населения в данном случае), либо регулярные аукционы на право оказывать услуги жителям.

Первый механизм поощряет снижение издержек поставщиком, но одновременно гарантирует снижение стоимости оказания услуг в долгосрочном плане. Этот вид регулирования можно обобщить фразой «инфляция минус процент». Поставщику услуг разрешается повышать тариф на услугу раз в год, но повышение должно быть на определенное количество процентов ниже инфляции. Например, «инфляция минус два процента» значит, что поставщик может повысить тариф на 3 процента при инфляции 5 процентов и лишь на 1 процент при инфляции 3 процента. Единственная проблема возникает, когда поставщик больше не может получать прибыль и объявляет банкротство. В этом случае назначается новый поставщик, который предложит наименьший новый тариф, в будущем он может лишь повышать его по озвученной схеме.

Второй механизм предполагает проведение публичных аукционов на право предоставлять услуги городу на правах монополиста, но ставкой в данном аукционе является тариф на услуги. Допустим, такой аукцион проводится каждые 3 года и каждые 3 года все желающие компании заявляют тариф, по которому они готовы работать. Выигрывает компания, которая предложит минимальный тариф. Иногда, чтобы привлечь новых потенциальных поставщиков услуги, город дает преимущество компаниям, которые в прошлом не были допущены до управления. Например, если компания, которая сейчас управляет водопроводом, предлагает 3 рубля за кубометр воды, то, чтобы победить, новой компании нужно предложить не выше 3,5 рублей за кубометр. Данная схема как стимулирует новые компании участвовать, так и для текущую компанию — снижать свою ставку.

Разумеется, все эти рецепты не новость для настоящей Федеральной антимонопольной службы, там способны понять смысл разных типов антимонопольного регулирования. Кроме того, нынешний закон, разъясняющий рамки применения антимонопольной политики, в целом не такой плохой. Сейчас все упирается в применение доступных средств контроля. ФАС применяет «палочную» систему поощрения своих сотрудников. Как результат, инспектор мотивирован на количество кейсов, которые он «раскрыл», что рождает странные антимонопольные дела против мелких предпринимателей и одновременно упускает из виду монополистов на рынках ЖКХ, нефтепереработки, транспорта, так называемых «естественных монополий», которые не имеют никакого отношения к естественным монополиям в экономическом определении.

Наша программа предполагает введение независимых судов, в которых независимое ведомство ФАС, основываясь на вышеперечисленных принципах, будет судиться с монополистами, таргетируя тех, кто больше других вредит общественному благосостоянию, прикрываясь отсутствием альтернативы.