Деньги бюджета — Востоку России, а не силовикам
Мнение
#Экономика #Регионы #Внутренняяполитика
#Экономика #Регионы #Внутренняяполитика
Освоение русскими земель восточнее Урала началось в XVI веке. К концу царской власти границы России на востоке ограничивал только Тихий океан, а численность населения подходила к 10 млн. человек. За советское время население Дальнего Востока выросло в 5 раз (до 8 млн), Сибири — почти в 2,5 (до 24 млн).
Современная Россия за 26 лет из-за естественной и миграционной убыли успела растерять по 2 млн человек в каждом макрорегионе — это четверть населения Дальнего Востоке и около 10% населения Сибири. При этом около 40% оставшихся жителей, по данным последнего на эту тему опроса ВЦИОМ, мечтают уехать. Нужен ли вообще России Восток?
Современная Россия за 26 лет из-за естественной и миграционной убыли успела растерять по 2 млн человек в каждом макрорегионе — это четверть населения Дальнего Востоке и около 10% населения Сибири. При этом около 40% оставшихся жителей, по данным последнего на эту тему опроса ВЦИОМ, мечтают уехать. Нужен ли вообще России Восток?
Эпоха потерь
На самом деле демографическая ситуация в Сибири и на Дальнем Востоке ещё хуже, чем описано выше, так как статистика учитывает лишь количественные, а не качественные потери населения. В 2016 году Дальний Восток потерял более 17 тыс человек из-за миграционной убыли, а Сибирь — 12,5 тыс. С учетом того, сколько людей при этом приехали, а сколько уехали, получается, что население регионов обновилось примерно на 3−4% за год. Едва ли эта замена была равноценной.
Уезжают в первую очередь молодые и амбициозные, и в основном в западном направлении. В науке этому процессу даже придумали специальный термин — «западный дрейф». Приезжают, по большей части, люди из более отсталых регионов России и стран Средней Азии. К примеру, безвизовый режим со странами СНГ, в первую очередь среднеазиатскими, в 2012—2014 годах, только по официальным данным, обеспечивал Сибири прирост в 30−40 тыс человек в год, Дальнему Востоку — в 6−10 тыс. Это сопоставимо с естественным приростом населения в этих округах.
Если отнять приезжих из Средней Азии из общей статистики миграционного прироста, то цифры по убыли станут просто ужасающими. В 2014 году при таком расчете Сибирь не приобрела бы 19,5 тыс человек к численности, а потеряла бы более 15 тыс, а Дальний Восток потерял бы не 15,6 тыс человек, а 23 тыс. Всего с 2011 по 2014 годы, по данным Росстата, население Сибири за счёт мигрантов из стран СНГ приросло на 150 тыс человек, Дальнего Востока — на 38,7 тыс. Как видно, «западный дрейф» удаётся перекрывать лишь «среднеазиатским приливом». В противном случае было бы невозможно сохранить миграционную убыль в разумных рамках и обеспечить пустеющий рынок труда рабочей силой. В результате, по данным опроса «Левада-центра», растет нетерпимость к мигрантам; 67% россиян выступают за ограничение их притока. Но кому нравится жить на пустеющей территории?
Едва ли изменит эту ситуацию и история с «дальневосточным гектаром». При его выделении власти могут (но не обязаны) подводить к участку коммуникации, обустраивать инфраструктуру. С учётом постоянной нехватки средств опция в скобках определяющая. Кроме того, условия жизни здесь в целом не лучшие в стране. Поэтому ждать серьезного потока переселенцев с западных территорий страны не стоит: обратная миграция не вырастет. Скорее, это дополнительные возможности для местных жителей, при этом не самые привлекательные в силу слабо развитой инфраструктуры.
Уезжают в первую очередь молодые и амбициозные, и в основном в западном направлении. В науке этому процессу даже придумали специальный термин — «западный дрейф». Приезжают, по большей части, люди из более отсталых регионов России и стран Средней Азии. К примеру, безвизовый режим со странами СНГ, в первую очередь среднеазиатскими, в 2012—2014 годах, только по официальным данным, обеспечивал Сибири прирост в 30−40 тыс человек в год, Дальнему Востоку — в 6−10 тыс. Это сопоставимо с естественным приростом населения в этих округах.
Если отнять приезжих из Средней Азии из общей статистики миграционного прироста, то цифры по убыли станут просто ужасающими. В 2014 году при таком расчете Сибирь не приобрела бы 19,5 тыс человек к численности, а потеряла бы более 15 тыс, а Дальний Восток потерял бы не 15,6 тыс человек, а 23 тыс. Всего с 2011 по 2014 годы, по данным Росстата, население Сибири за счёт мигрантов из стран СНГ приросло на 150 тыс человек, Дальнего Востока — на 38,7 тыс. Как видно, «западный дрейф» удаётся перекрывать лишь «среднеазиатским приливом». В противном случае было бы невозможно сохранить миграционную убыль в разумных рамках и обеспечить пустеющий рынок труда рабочей силой. В результате, по данным опроса «Левада-центра», растет нетерпимость к мигрантам; 67% россиян выступают за ограничение их притока. Но кому нравится жить на пустеющей территории?
Едва ли изменит эту ситуацию и история с «дальневосточным гектаром». При его выделении власти могут (но не обязаны) подводить к участку коммуникации, обустраивать инфраструктуру. С учётом постоянной нехватки средств опция в скобках определяющая. Кроме того, условия жизни здесь в целом не лучшие в стране. Поэтому ждать серьезного потока переселенцев с западных территорий страны не стоит: обратная миграция не вырастет. Скорее, это дополнительные возможности для местных жителей, при этом не самые привлекательные в силу слабо развитой инфраструктуры.
Национальный приоритет
Попытки исправить ситуацию с демографией на Востоке начались еще при Ельцине. В 1996 году он подписал первую российскую госпрограмму по развитию Дальнего Востока и Забайкалья. Однако при плановом снижении населения на 4,3% за 5 лет регион в реальности потерял 6,6%.
Причиной оттока стало, в первую очередь, снижение качества жизни населения. За вторую половину 1990-х гг. уровень доходов в восточных регионах серьёзно упал по отношению к среднероссийским. Если в 1995 году это соотношение было ещё в пользу Дальнего Востока и Забайкалья 13%, то уже в 2000-м — на 16% ниже.
Госпрограммы социально-экономического развития Дальнего Востока и Прибайкалья принимались и при Владимире Путине. Они ставили в области демографии примерно те же задачи и приводили примерно к тем же результатам. Только в конце 2000-х наметился прирост населения, но (об этом ниже) госпрограммы к этой положительной тенденции отношения не имеют.
Слабую эффективность восточных госпрограмм отмечалась и Путиным, и Дмитрием Медведевым. Подъём Сибири и Дальнего Востока неоднократно объявлялся стратегическим национальным приоритетом, особенно в последние годы. Однако после 2014 года ситуация только ухудшилась, так как кризис вынудил бюджет начать ужимать госпрограммы. Минфин предлагал в 20 раз ужать программу, принятую после объявления Путиным главным национальным приоритетов на XXI век подъём Сибири и Дальнего Востока. Сократили на меньшую сумму, на 2017 год — почти втрое, до 17,9 млрд рублей при «паспортном» объёме в 46,7 млрд рублей. С учётом ситуации в стране сокращения стоит ожидать и в дальнейшем.
В экономической части программы основными инструментами улучшения ситуации в макрорегионе должны были стать территории опережающего развития и свободный порт Владивосток, где государство за бюджетные средства готовит инфраструктуру для резидентов и объявляет налоговые каникулы. Помимо этого, региональные и федеральные власти в рамках программы проводят бесконечное количество всевозможных встреч на разных площадках, разрабатывая на них меры по улучшению социально-экономической ситуации и инвестиционного климата. На реальной жизни все это особо не отражается.
Социальная часть программы включает в себя считанные единичные инфраструктурные проекты на целые регионы: строительство инженерной сети, детсада и причала на Курилах, капремонт подъезда от трассы к одному из забайкальских поселков, строительство морского вокзала в Петропавловск-Камчатском и т. п. Готовность даже этих объектов неясна, а в целом реализация программы сильно отстает от плана.
Причиной оттока стало, в первую очередь, снижение качества жизни населения. За вторую половину 1990-х гг. уровень доходов в восточных регионах серьёзно упал по отношению к среднероссийским. Если в 1995 году это соотношение было ещё в пользу Дальнего Востока и Забайкалья 13%, то уже в 2000-м — на 16% ниже.
Госпрограммы социально-экономического развития Дальнего Востока и Прибайкалья принимались и при Владимире Путине. Они ставили в области демографии примерно те же задачи и приводили примерно к тем же результатам. Только в конце 2000-х наметился прирост населения, но (об этом ниже) госпрограммы к этой положительной тенденции отношения не имеют.
Слабую эффективность восточных госпрограмм отмечалась и Путиным, и Дмитрием Медведевым. Подъём Сибири и Дальнего Востока неоднократно объявлялся стратегическим национальным приоритетом, особенно в последние годы. Однако после 2014 года ситуация только ухудшилась, так как кризис вынудил бюджет начать ужимать госпрограммы. Минфин предлагал в 20 раз ужать программу, принятую после объявления Путиным главным национальным приоритетов на XXI век подъём Сибири и Дальнего Востока. Сократили на меньшую сумму, на 2017 год — почти втрое, до 17,9 млрд рублей при «паспортном» объёме в 46,7 млрд рублей. С учётом ситуации в стране сокращения стоит ожидать и в дальнейшем.
В экономической части программы основными инструментами улучшения ситуации в макрорегионе должны были стать территории опережающего развития и свободный порт Владивосток, где государство за бюджетные средства готовит инфраструктуру для резидентов и объявляет налоговые каникулы. Помимо этого, региональные и федеральные власти в рамках программы проводят бесконечное количество всевозможных встреч на разных площадках, разрабатывая на них меры по улучшению социально-экономической ситуации и инвестиционного климата. На реальной жизни все это особо не отражается.
Социальная часть программы включает в себя считанные единичные инфраструктурные проекты на целые регионы: строительство инженерной сети, детсада и причала на Курилах, капремонт подъезда от трассы к одному из забайкальских поселков, строительство морского вокзала в Петропавловск-Камчатском и т. п. Готовность даже этих объектов неясна, а в целом реализация программы сильно отстает от плана.
Химиотерапия для экономики
О неэффективности программы в экономической части говорит индекс инвестиций в основной капитал по Дальнему Востоку, который показывает отрицательную динамику с 2011 года.
Здесь налицо не только и даже не столько неэффективность госпрограммы, сколько общефедеральные негативные тенденции в экономике. Когда пациент болен раком, ему вряд ли поможет лечение припарками. У него остаётся один шанс — полномасштабная химиотерапия. С такой химиотерапии и надо нам начинать лечить нашу экономику от вредителей вроде коррупции, монополизации, чрезмерного госрегулирования и силового давления. Но базовым вопросом для улучшения инвестиционной привлекательности Дальнего Востока и страны в целом является внешнеполитическая ситуация: разрядка внешнеполитических конфликтов, которая приведет к снятию санкций.
Здесь налицо не только и даже не столько неэффективность госпрограммы, сколько общефедеральные негативные тенденции в экономике. Когда пациент болен раком, ему вряд ли поможет лечение припарками. У него остаётся один шанс — полномасштабная химиотерапия. С такой химиотерапии и надо нам начинать лечить нашу экономику от вредителей вроде коррупции, монополизации, чрезмерного госрегулирования и силового давления. Но базовым вопросом для улучшения инвестиционной привлекательности Дальнего Востока и страны в целом является внешнеполитическая ситуация: разрядка внешнеполитических конфликтов, которая приведет к снятию санкций.
Адресная поддержка для населения
В последние годы депопуляцию на Дальнем Востоке удалось несколько сократить. Но это произошло без программ по развитию, что подтверждает совпадение региональных с общефедеральными демографическими тенденциями. Во-первых, помогло в целом улучшение экономической ситуации в стране в нулевые и начале 2010-х: пиковые за всю историю цены на углеводороды не могли не спровоцировать экономический рост, а вместе с ним и улучшение жизни населения. Тогда демографические показатели улучшились в большинстве федеральных округов и в стране в целом, а после кризиса 2014-го года они также дружно пошли на спад.
И ведь общий экономический рост был бесплатным для госбюджета в отличии от отдельных госпрограмм. Он самостоятельно регулировал демографические процессы в лучшую сторону, обеспечивая подъём уровня жизни по всей территории страны. Конечно, здесь нам помог скачок цен на нефть, но ведь это не единственный способ улучшать экономическую ситуацию. Для начала можно отказаться от попыток её ухудшать внешнеполитическими ходами. Рост экономики и улучшение вместе с ним уровня жизни населения — это базис в улучшении демографической ситуации в стране.
Во-вторых, не могло не сказаться на демографии и введение в 2007 году материнского капитала. Для примера естественная убыль населения на Дальнем Востоке почти с 25 тысяч человек в год в 2005 году сократилась до 1,8 тыс. в 2009 году, а уже в 2014-м достигла прироста в 9 тыс. Аналогичная ситуация была зафиксирована и в других округах, в том числе и в Сибирском. Там естественная убыль в 100 тыс человек в год в 2005 году была ликвидирована уже к 2009 году, а в 2014-м был зафиксирован прирост в 27,5 тыс человек. В общей сложности с 2007 по 2012 годы в России, по одной из оценок, благодаря маткапиталу родилось около 700 тысяч детей. Но уже с 2014-го года прирост пошёл вниз, как и по всей стране. Экономический кризис ухудшил уровень жизни настолько, что финансовая мотивация рожать стала работать хуже.
К программе материнского капитала есть вопросы. Она усугубила бедность в глубинке, спровоцировав рост рождаемости в семьях, и без того нуждающихся в деньгах. Но заявленного результата она добилась. И это при затратах в 300 млрд рублей в год на всю 145-миллионную страну. Сколько бы подобных социальных программ можно было выполнить в 6-миллионном Дальневосточном федеральном округе на 422 млрд рублей, выделенных на программу развития? А какой бы был эффект с учётом их исключительности для страны?
Очевидно, что адресная поддержка населения более эффективна, чем разовые вливания государственных средств в социальную сферу и в экономику на тысячи квадратных километров. В адресной поддержке спрятан ключ к решению демографических проблем таких малопривлекательных для населения регионов, как Дальний Восток и Сибирь. Какой может быть эта адресная помощь? Вариантов масса: от практиковавшихся в СССР единоразовых выплат для переселенцев до современных программ по льготному ипотечному кредитованию. Для жителей Ингушетии же придумали программу беспроцентной ипотеки. Где взять деньги? Перераспределить те средства, что тратятся на макрорегионы сейчас. Дополнительные деньги можно также найти в менее полезных для страны имиджевых спортивных проектах, вроде чемпионата мира по футболу.
И ведь общий экономический рост был бесплатным для госбюджета в отличии от отдельных госпрограмм. Он самостоятельно регулировал демографические процессы в лучшую сторону, обеспечивая подъём уровня жизни по всей территории страны. Конечно, здесь нам помог скачок цен на нефть, но ведь это не единственный способ улучшать экономическую ситуацию. Для начала можно отказаться от попыток её ухудшать внешнеполитическими ходами. Рост экономики и улучшение вместе с ним уровня жизни населения — это базис в улучшении демографической ситуации в стране.
Во-вторых, не могло не сказаться на демографии и введение в 2007 году материнского капитала. Для примера естественная убыль населения на Дальнем Востоке почти с 25 тысяч человек в год в 2005 году сократилась до 1,8 тыс. в 2009 году, а уже в 2014-м достигла прироста в 9 тыс. Аналогичная ситуация была зафиксирована и в других округах, в том числе и в Сибирском. Там естественная убыль в 100 тыс человек в год в 2005 году была ликвидирована уже к 2009 году, а в 2014-м был зафиксирован прирост в 27,5 тыс человек. В общей сложности с 2007 по 2012 годы в России, по одной из оценок, благодаря маткапиталу родилось около 700 тысяч детей. Но уже с 2014-го года прирост пошёл вниз, как и по всей стране. Экономический кризис ухудшил уровень жизни настолько, что финансовая мотивация рожать стала работать хуже.
К программе материнского капитала есть вопросы. Она усугубила бедность в глубинке, спровоцировав рост рождаемости в семьях, и без того нуждающихся в деньгах. Но заявленного результата она добилась. И это при затратах в 300 млрд рублей в год на всю 145-миллионную страну. Сколько бы подобных социальных программ можно было выполнить в 6-миллионном Дальневосточном федеральном округе на 422 млрд рублей, выделенных на программу развития? А какой бы был эффект с учётом их исключительности для страны?
Очевидно, что адресная поддержка населения более эффективна, чем разовые вливания государственных средств в социальную сферу и в экономику на тысячи квадратных километров. В адресной поддержке спрятан ключ к решению демографических проблем таких малопривлекательных для населения регионов, как Дальний Восток и Сибирь. Какой может быть эта адресная помощь? Вариантов масса: от практиковавшихся в СССР единоразовых выплат для переселенцев до современных программ по льготному ипотечному кредитованию. Для жителей Ингушетии же придумали программу беспроцентной ипотеки. Где взять деньги? Перераспределить те средства, что тратятся на макрорегионы сейчас. Дополнительные деньги можно также найти в менее полезных для страны имиджевых спортивных проектах, вроде чемпионата мира по футболу.
Деньги - регионам
Разумеется, преимущества адресной поддержки не говорят о том, что нужно плюнуть на инфраструктурную составляющую. Но в огромном федеративном государстве детсады, школы и мелкие аэропорты — это не задача федеральных программ из-под руки президента. Это рядовые задачи для региональных и даже муниципальных властей. Ведь по степени сложности эти проекты даже рядом не стояли с космодромом или федеральной трассой.
Но для этого у регионов и муниципалитетов должны быть деньги, а сейчас их хватает в основном только на зарплаты бюджетникам. Иногда нет средств и на это. При этом в России деньги есть, просто они собираются в Москве, а уже потом не очень справедливо перераспределяются. Нужно пересмотреть эту систему, — сразу больше оставлять в регионах и муниципалитетах, а при распределении дополнительных федеральных бюджетных средств ставить во главу угла интересы граждан и равноправие субъектов. Сейчас же только одна Чечня за 8 лет с 2007 по 2015 гг. получила 539 млрд рублей — это на 100 млрд больше, чем получит весь Дальний Восток и Прибайкалье за 9 лет реализации программы социально-экономического развития. А ведь у Северного Кавказа есть и своя аналогичная программа по социально-экономическому развитию. Это ещё 360 млрд рублей на 12 лет.
То же касается и федеральных трат. Сейчас много расходуется на силовые структуры; четверть расходов бюджета и вовсе закрыты от населения грифом секретности. Но ведь официальный приоритет России на весь XXI век — развитие Сибири и Дальнего Востока, согласно заявлению Владимира Путина 2013 года, а не силовых ведомств, Северного Кавказа или Сирии.
Восток однозначно нужен России. Разворот финансовых и миграционных потоков туда — это вопрос первостепенной важности. Особенно с учётом наличия в соседях двух крупнейших экономически и технологически развитых цивилизаций, которым собственные границы уже давно жмут во всех местах.
Но для этого у регионов и муниципалитетов должны быть деньги, а сейчас их хватает в основном только на зарплаты бюджетникам. Иногда нет средств и на это. При этом в России деньги есть, просто они собираются в Москве, а уже потом не очень справедливо перераспределяются. Нужно пересмотреть эту систему, — сразу больше оставлять в регионах и муниципалитетах, а при распределении дополнительных федеральных бюджетных средств ставить во главу угла интересы граждан и равноправие субъектов. Сейчас же только одна Чечня за 8 лет с 2007 по 2015 гг. получила 539 млрд рублей — это на 100 млрд больше, чем получит весь Дальний Восток и Прибайкалье за 9 лет реализации программы социально-экономического развития. А ведь у Северного Кавказа есть и своя аналогичная программа по социально-экономическому развитию. Это ещё 360 млрд рублей на 12 лет.
То же касается и федеральных трат. Сейчас много расходуется на силовые структуры; четверть расходов бюджета и вовсе закрыты от населения грифом секретности. Но ведь официальный приоритет России на весь XXI век — развитие Сибири и Дальнего Востока, согласно заявлению Владимира Путина 2013 года, а не силовых ведомств, Северного Кавказа или Сирии.
Восток однозначно нужен России. Разворот финансовых и миграционных потоков туда — это вопрос первостепенной важности. Особенно с учётом наличия в соседях двух крупнейших экономически и технологически развитых цивилизаций, которым собственные границы уже давно жмут во всех местах.
