Мнение
Итоги года, и как уйти от путинского режима?
#переходныйпериод
Именно в уходящем году стала ясна полная бесперспективность путинского режима в экономике. Шли мы к этому выводу медленно, постепенно. Кто-то осознал деструктивность путинизма уже в начале нулевых, а кто-то — после кризиса 2008 г. Но до самого последнего времени оставались еще люди, надеявшиеся на лучшее. Лишь в 2018 г. никаких рациональных аргументов у оптимистов не осталось. Одни лишь надежды на «авось» и фанатичная преданность вождю.
В 2003 г. дело ЮКОСа показало, что путинский режим нацелен не на развитие, а на извлечение ренты из ресурсов страны, для чего отнимает чужую собственность. Экономисты пришли к выводу об опасности бегства капитала и сокращения инвестиций. Но их тогда мало слушали. Многим казалось, что даже при таких недостатках режима растущие цены на нефть обеспечат нам развитие. Всем хватит денег: и бизнесу, и силовикам, и коррумпированному чиновничеству.
До кризиса 2008 г. так примерно и обстояло дело. Однако падение цен на нефть заставило думать о том, что всем денег не хватит. Даже Дмитрий Медведев тогда заговорил о необходимости преобразований, однако его критического настроя ненадолго хватило. Цены несколько поднялись, и вновь возобладал оптимизм. Это уже был не совсем рациональный оптимизм, а, скорее, конформистский. Людям, вписанным в режим, комфортнее было думать, будто дела пойдут в лучшую сторону без радикальных перемен. Увы, к 2013 г. иллюзий не осталось. Экономика фактически перестала расти даже при сравнительно дорогой нефти. А оснований надеяться, что она станет еще дороже, не было никаких. В начале 2014 г. Кремль резко изменил свой подход к управлению страной, присоединив к России Крым и пробудив в народе такой безудержный патриотизм, при котором даже развитие экономики народу казалось не столь важным, как расширение территории.
После этого у тех, кто разбирался в сути проблем, вопросов к Путину, собственно, не осталось. Тем не менее, в кругах реформаторской бюрократии еще теплилась надежда на прозрение вождя. Эти люди отказывались признавать исследования, показывающие, что режимы, ориентированные на извлечение ренты вместо способствования развитию, практически никогда не прозревают. Они просто любой ценой стремятся удержать власть и тянут из страны деньги.
Для тех своеобразных оптимистов, которые хотели верить в Путина, рубежным был 2018 г. Казалось, что президент в очередной раз пройдет через выборы, укрепит свои позиции еще на 6 лет и начнет реформы, чтобы в 2024 г. не уходить на пенсию опростоволосившимся. Увы, на практике вместо реформ, способствующих развитию, Путин реализовал две меры по стабилизации режима без всякого развития. Он повысил пенсионный возраст и НДС. Причем если первая мера хоть как-то корреспондировала с мировым опытом, то вторая его полностью отрицала. Нельзя повышать налоговое бремя, если ты хочешь ускорить экономический рост. Даже Минэкономики вынуждено было констатировать, что в 2019 г. из-за повышения НДС рост ВВП замедлится. Тем не менее, никаких иных реформ Путин не предложил.
Пожалуй, единственное, что остается теперь делать сторонникам режима, — это говорить об ужасных качествах нашего народа. Логика здесь такова. Путин хорош хотя бы тем, что сдерживает звериные массы от погромов и от избрания дебилов на выборах. Без Путина мы не имели бы даже стагнации, а погрузились бы в хаос. Примерно это стремился дать нам понять на днях вице-президент «Роснефти» Михаил Леонтьев, рассуждая о событиях, происходящих в Хакасии.
Подобные заявления, конечно, существенно искажают суть стоящих перед страной проблем, но можно сказать, что относительно перспектив развития России при Путине в 2018 г. сложился консенсус. И сторонники Путина, и его противники фактически не спорят уже о перспективах. Все сходятся в том, что нас ждет стагнация, т. е. в лучшем случае небольшой рост ВВП, отстающий от среднемировой экономики. Просто для сторонников Путина стагнация — большое достижение, поскольку в противном случае (с их точки зрения) Россию вообще ждет гибель. А для противников стагнация — это застой, это остановка того нормального развития, которое у России может быть так же, как у всякой другой страны.
Переубеждать тех, кто и сейчас верит в Путина, — дело бессмысленное. Их представления об особой бессмысленности и беспощадности нашего народа не имеют под собой рациональной основы, а потому никакие аргументы уже ничего не дают. С 2019 г. нам, скорее, нужно начинать готовиться к тому, чтобы помочь России развиваться после Путина. Тот момент, когда откроется окно политических возможностей, скорее всего, наступит еще не скоро, но важно подойти к нему во всеоружии, чтобы способствовать развитию страны и не допустить сползания в хаос, опасность которого возникает обычно не столько из-за плохих качеств народа, сколько из-за той дестабилизации, которую производит разрушающийся режим.
В 1991 г., например, проблемы возникали не из-за погромов или избрания фашистов на выборах (ничего подобного тогда не было), а из-за качества экономики, которая осталась нам от брежневского правления и которая была еще дополнительно дестабилизирована во времена горбачевской перестройки. Дополнительные проблемы развитию создавали постоянный раскол в демократических рядах и очень низкий уровень социально-экономических знаний у «самого образованного в мире советского народа». Народ был наивен, а не зол. На этом, собственно, и въехал Путин в большую политику, когда демократы друг друга сожрали.
Мы не можем, конечно, гарантировать, чтобы эта печальная история не повторилась. Но можно уже сейчас работать, готовя в будущем более благоприятный поворот. Для такого поворота, как представляется, нужны три вещи.
Во-первых, массовое просвещение. Состоять оно должно не столько в критике Путина (к этому широкие массы и сами со временем придут), сколько в разъяснении того, как можно выстраивать жизнь по-иному. Не так много людей у нас сейчас хорошо понимает, зачем нужна демократия, почему великодержавность бьет нам по карману и почему нормальному развитию страны мешает слишком активная государственная деятельность. Рассказывать обо всем этом можно вне зависимости от цензурных ограничений, и если российское общество станет в этих вопросах разбираться так же хорошо, как в начале 1990-х гг. разбиралось в минусах экономики дефицита, можно будет иметь поддержку миллионов на новом этапе реформ.
Во-вторых, компромисс элит. К тому моменту, когда не станет Путина, у нас останется очень мало убежденных путинцев. Однако будут сохраняться серьезные расхождения насчет того, как жить дальше. Важно не превратить эти расхождения в повод для гражданской войны или для установления новой автократии. Демократия рождается из стремления элит к компромиссам, из желания превратить разницу взглядов в механизм, обеспечивающий их согласование. Нам надо отрешиться от желания враждовать с другими людьми просто потому, что они были в другом лагере. К моменту ухода Путина надо будет научиться искать союзников повсюду, вне зависимости от того, что делал тот или иной человек в 2018 г.
В-третьих, план преобразований. Во второй половине 1980-х гг. горбачевские реформаторы наделали много ошибок просто потому, что не изучали всерьез международного опыта реформ, не вели об этом дискуссий, не разделяли идеологию и реальную жизнь. Их ошибки понять можно, поскольку эти люди до 1985 г. жили в условиях жесткой цензуры и сильно идеологизированного общества. У нас же сейчас цензуры на науку нет. Путин не примет никакой план преобразований, но он не запрещает подобный план составлять на будущее и обсуждать со специалистами. Такая свобода творчества создает возможность гораздо лучше готовиться к необходимым реформам, чем к ним готовились в прошлом.
До кризиса 2008 г. так примерно и обстояло дело. Однако падение цен на нефть заставило думать о том, что всем денег не хватит. Даже Дмитрий Медведев тогда заговорил о необходимости преобразований, однако его критического настроя ненадолго хватило. Цены несколько поднялись, и вновь возобладал оптимизм. Это уже был не совсем рациональный оптимизм, а, скорее, конформистский. Людям, вписанным в режим, комфортнее было думать, будто дела пойдут в лучшую сторону без радикальных перемен. Увы, к 2013 г. иллюзий не осталось. Экономика фактически перестала расти даже при сравнительно дорогой нефти. А оснований надеяться, что она станет еще дороже, не было никаких. В начале 2014 г. Кремль резко изменил свой подход к управлению страной, присоединив к России Крым и пробудив в народе такой безудержный патриотизм, при котором даже развитие экономики народу казалось не столь важным, как расширение территории.
После этого у тех, кто разбирался в сути проблем, вопросов к Путину, собственно, не осталось. Тем не менее, в кругах реформаторской бюрократии еще теплилась надежда на прозрение вождя. Эти люди отказывались признавать исследования, показывающие, что режимы, ориентированные на извлечение ренты вместо способствования развитию, практически никогда не прозревают. Они просто любой ценой стремятся удержать власть и тянут из страны деньги.
Для тех своеобразных оптимистов, которые хотели верить в Путина, рубежным был 2018 г. Казалось, что президент в очередной раз пройдет через выборы, укрепит свои позиции еще на 6 лет и начнет реформы, чтобы в 2024 г. не уходить на пенсию опростоволосившимся. Увы, на практике вместо реформ, способствующих развитию, Путин реализовал две меры по стабилизации режима без всякого развития. Он повысил пенсионный возраст и НДС. Причем если первая мера хоть как-то корреспондировала с мировым опытом, то вторая его полностью отрицала. Нельзя повышать налоговое бремя, если ты хочешь ускорить экономический рост. Даже Минэкономики вынуждено было констатировать, что в 2019 г. из-за повышения НДС рост ВВП замедлится. Тем не менее, никаких иных реформ Путин не предложил.
Пожалуй, единственное, что остается теперь делать сторонникам режима, — это говорить об ужасных качествах нашего народа. Логика здесь такова. Путин хорош хотя бы тем, что сдерживает звериные массы от погромов и от избрания дебилов на выборах. Без Путина мы не имели бы даже стагнации, а погрузились бы в хаос. Примерно это стремился дать нам понять на днях вице-президент «Роснефти» Михаил Леонтьев, рассуждая о событиях, происходящих в Хакасии.
Подобные заявления, конечно, существенно искажают суть стоящих перед страной проблем, но можно сказать, что относительно перспектив развития России при Путине в 2018 г. сложился консенсус. И сторонники Путина, и его противники фактически не спорят уже о перспективах. Все сходятся в том, что нас ждет стагнация, т. е. в лучшем случае небольшой рост ВВП, отстающий от среднемировой экономики. Просто для сторонников Путина стагнация — большое достижение, поскольку в противном случае (с их точки зрения) Россию вообще ждет гибель. А для противников стагнация — это застой, это остановка того нормального развития, которое у России может быть так же, как у всякой другой страны.
Переубеждать тех, кто и сейчас верит в Путина, — дело бессмысленное. Их представления об особой бессмысленности и беспощадности нашего народа не имеют под собой рациональной основы, а потому никакие аргументы уже ничего не дают. С 2019 г. нам, скорее, нужно начинать готовиться к тому, чтобы помочь России развиваться после Путина. Тот момент, когда откроется окно политических возможностей, скорее всего, наступит еще не скоро, но важно подойти к нему во всеоружии, чтобы способствовать развитию страны и не допустить сползания в хаос, опасность которого возникает обычно не столько из-за плохих качеств народа, сколько из-за той дестабилизации, которую производит разрушающийся режим.
В 1991 г., например, проблемы возникали не из-за погромов или избрания фашистов на выборах (ничего подобного тогда не было), а из-за качества экономики, которая осталась нам от брежневского правления и которая была еще дополнительно дестабилизирована во времена горбачевской перестройки. Дополнительные проблемы развитию создавали постоянный раскол в демократических рядах и очень низкий уровень социально-экономических знаний у «самого образованного в мире советского народа». Народ был наивен, а не зол. На этом, собственно, и въехал Путин в большую политику, когда демократы друг друга сожрали.
Мы не можем, конечно, гарантировать, чтобы эта печальная история не повторилась. Но можно уже сейчас работать, готовя в будущем более благоприятный поворот. Для такого поворота, как представляется, нужны три вещи.
Во-первых, массовое просвещение. Состоять оно должно не столько в критике Путина (к этому широкие массы и сами со временем придут), сколько в разъяснении того, как можно выстраивать жизнь по-иному. Не так много людей у нас сейчас хорошо понимает, зачем нужна демократия, почему великодержавность бьет нам по карману и почему нормальному развитию страны мешает слишком активная государственная деятельность. Рассказывать обо всем этом можно вне зависимости от цензурных ограничений, и если российское общество станет в этих вопросах разбираться так же хорошо, как в начале 1990-х гг. разбиралось в минусах экономики дефицита, можно будет иметь поддержку миллионов на новом этапе реформ.
Во-вторых, компромисс элит. К тому моменту, когда не станет Путина, у нас останется очень мало убежденных путинцев. Однако будут сохраняться серьезные расхождения насчет того, как жить дальше. Важно не превратить эти расхождения в повод для гражданской войны или для установления новой автократии. Демократия рождается из стремления элит к компромиссам, из желания превратить разницу взглядов в механизм, обеспечивающий их согласование. Нам надо отрешиться от желания враждовать с другими людьми просто потому, что они были в другом лагере. К моменту ухода Путина надо будет научиться искать союзников повсюду, вне зависимости от того, что делал тот или иной человек в 2018 г.
В-третьих, план преобразований. Во второй половине 1980-х гг. горбачевские реформаторы наделали много ошибок просто потому, что не изучали всерьез международного опыта реформ, не вели об этом дискуссий, не разделяли идеологию и реальную жизнь. Их ошибки понять можно, поскольку эти люди до 1985 г. жили в условиях жесткой цензуры и сильно идеологизированного общества. У нас же сейчас цензуры на науку нет. Путин не примет никакой план преобразований, но он не запрещает подобный план составлять на будущее и обсуждать со специалистами. Такая свобода творчества создает возможность гораздо лучше готовиться к необходимым реформам, чем к ним готовились в прошлом.
Комментарии
