Кирилл Шамиев

Сегодня для большинства российских граждан вооружённые силы — это обязанность взрослых мужчин пройти срочную службу. Несмотря на постепенное сокращение призывного контингента, начиная с 2012 года около 300 тысяч мужчин ежегодно призываются на срочную службу.

Идея призывной службы стала популярной в XIX веке. Формирование национальных государств, развитие оружейного дела, коммуникаций и транспорта потребовало от государств создание массовых, многомиллионных армий, формируемых на основе воинской обязанности. Однако во второй половине XX века ракетно-атомный технический прогресс позволил успешно бороться с большими армиями, а социально-экономические изменения сделали обязательную службу непривлекательной для богатеющих и всё более образованных граждан. Британский социолог Мартин Шо назвал происходившие изменения формированием поствоенного общества. В таких обществах служба в армии перестала быть долгом гражданина. Вместо этого вооружённые силы трансформировались в профессиональные государственные организации.

Российские военные офицеры уверены, что одногодичная служба не позволяет подготовить солдата к современным боевым действиям. Она также снижает стимулы младших командиров к подготовке своего подразделения. Например, командир взвода, лейтенант, служит 3 года, после чего может получить звание старшего лейтенанта и получить в подчинение роту. Затем ему нужно прослужить ещё 3 года, чтобы стать капитаном и, возможно, перейти на другую командную должность. Итого, около 6 лет молодой офицер может отвечать за подразделение, которое каждый год обновляется призывниками. Поэтому в армии был сформирован негласный консенсус — призывник может спокойно отслужить свой год, если примет армейский образ жизни и не будет создавать проблем себе и своим начальникам. Гражданскому правительству призыв также позволяет достичь желаемой отметки в численности армии, создавая образ военной мощи, который можно использовать во внешнеполитических целях.

Другой проблемой российских вооружённых сил является их закрытость от гражданского влияния. Россия во многом унаследовала систему Советского Союза, когда армия была «вшита» в государственный аппарат и контролировалась партией и КГБ. Институционально надзор со стороны партии осуществлялся с помощью Главного политического управления Министерства обороны. Офицеры должны были состоять в партии в целях продвижения по служебной лестнице. Идеологический надзор и воспитательную функцию в армии осуществляли офицеры-политработники, получившие высшее военно-политическое образование.

В 1991 году военно-политические должности и организации были формально упразднены. Также сегодня офицерам не нужно быть членами «Единой России» для продвижения по карьерной лестнице. Таким образом, какой-либо публичный идеологический надзор сегодня не осуществляется. Однако вооружённые силы всё ещё включены в действующую властную иерархию, где министр обороны является прямым начальником военнослужащих, несмотря на то, что может не обладать военными навыками и образованием. Несмотря на формальное наличие комитета по обороне и комиссий по развитию ВПК и расходам на оборону, определяющей роли они не играют, так как бюджет принимается практически без правок, а Министерство обороны подконтрольно только президенту. Следовательно, лишь неформальные договорённости и взгляды президента ограничивают использование армии. Например, можно заметить, как с 2014 года неформальные правила стали меняться, и обычные сухопутные вооружённые силы начали скрыто использовать в боевых действиях во внешнеполитических целях без учёта мнения Государственной Думы и гражданского общества. Таким образом, даже в случае смены власти в России, современный дизайн гражданско-военных институтов не позволит ни парламентариям, ни гражданскому обществу контролировать вооружённые силы.

Начиная со знаменитой работы С. Хантингтона «Солдат и государство», считается, что правительствам следует стремиться к объективному, или его ещё называют демократическому гражданскому контролю. Его преимуществом является то, что он, с одной стороны, ограничивает вмешательство гражданских властей в непосредственное управление войсками, но, с другой стороны, максимально снижает участие военных в политике и подчиняет военное руководство принятым стратегиям внешней и оборонной политики. Наиболее близкими к объективному гражданско-военному контролю являются развитые страны Западной Европы.

Например, Великобритании удалось, с одной стороны, поддерживать высокий уровень боевой подготовки вооружённых сил, с другой — обеспечить подчинённость армии Британскому правительству, подотчётность гражданскому обществу и невмешательство политиков в управление войсками. Несмотря на то, что верховным главнокомандующим Великобритании является королева Елизавета II, на самом деле стратегическое руководство осуществляется назначенным парламентом кабинетом министров во главе с премьер-министром. Обширные права премьер-министра по руководству армией ограничены возможностью членов парламента требовать отчётности о развитии вооружённых сил. Большинство секретных вопросов рассматривается в Оборонном комитете Палаты общин, члены которого обладают доступом к государственной тайне. Оборонный бюджет составляется Министерством обороны и проходит через отдельное слушание, на которое выделяется специальный день во время принятия бюджета в Парламенте. Большинство членов Министерства обороны составляют гражданские служащие, тогда как Генеральный штаб возглавляется и состоит из военнослужащих. Таким образом, Великобритании удалось создать одну из самых эффективных систем гражданско-военных отношений. Получился своеобразный треугольник, вершинами которого являются Генеральный штаб, непосредственно управляющий войсками, Министерство обороны, соединяющее военных и парламентариев и занимающееся развитием вооружённых сил, и Парламент, осуществляющий финансирование и контроль за вооружёнными силами.

Другим, более близким к российской политической системе примером эффективной системы гражданско-военных отношений является историческая родина призывной службы — Франция. Согласно конституции Пятой республики, президент Франции — верховный главнокомандующий вооружённых сил. Однако за общее развитие вооружённых сил отвечает премьер-министр, назначаемый президентом, но сильно зависящий от правящий партии парламента. Министр по делам вооружённых сил, назначаемый президентом по представлению премьер-министра, координирует оборонную политику с другими государственными задачами, отвечает за материально-техническое состояние (в том числе закупки). Непосредственным управлением вооружёнными силами занимается начальник генерального штаба, отвечающий за боевое планирование и применение армии и флота. Соответственно, французская система гражданско-военных отношений крайне централизована. Возможности французского президента хорошо иллюстрирует пример отмены призыва во Франции. Несмотря на отсутствие консенсуса в обществе и среди военных по поводу призывной службы, она была отменена единоличным решением президента Жака Ширака в 1996 году. Однако важным сдерживающим механизмом выступает, во-первых, Национальная Ассамблея, способная требовать от министров отчётности и выдвигать вотум недоверия правительству, во-вторых, рассредоточенность военной экспертизы на всех уровнях власти. Например, у президента есть свои личные советники из военных офицеров, премьер-министру подчиняется генеральный секретариат по национальной обороне и безопасности, у министра обороны есть свой состав советников. Таким образом обеспечивается многообразие мнений, особенно в условиях «сосуществования» президента Франции с премьер-министром от оппозиции. Такая констелляция гражданско-военного руководства, возвращаясь к отмене призыва, позволила Жаку Шираку вместе со «своим» премьер-министром быстро провести реформу и обеспечить её исполнение.

Таким образом, если сравнивать Россию, Великобританию и Францию, то самым важным различием выступает политический режим. Авторитарная природа российской власти нейтрализовала парламент как политического игрока, сузило возможность предоставления альтернативных точек зрения как со стороны военных, так и гражданских специалистов. Помимо этого, президент обладает гипертрофированными полномочиями, согласно которым, Министерство обороны подчиняется только президенту, а Госдума может быть распущена в случае тройного не утверждения премьер-министра. Следовательно, российский президент способен контролировать все, что касается вооружённых сил, а также распускать парламент, если он не утверждает «президентского» главу правительства. Поэтому финансовое обеспечение вооружённых сил также подконтрольно президенту через премьер-министра и правительство, вносящего ежегодный бюджет в Государственную Думу.

Следующей проблемой российских вооружённых сил является всеобщая секретность. С гражданской стороны, секретность не позволяет узнать реальное состоянии дел в армии. Указ Президента о засекречивании информации о гибели военнослужащих в мирное время позволил скрывать факты гибели солдат в частях на территории России.

Правозащитники считают, что указ был издан в целях засекречивания потерь в конфликте на Донбассе. Однако помимо этого, теперь россиянам невозможно узнать, сколько, когда и при каких обстоятельствах были ранены или погибли военнослужащие срочной службы в обычных, мирных условиях. Например, фонд «Право матери» в 2012 году оценивал примерное число ежегодго погибших солдат в 2−2,5 тысячи человек. При этом из всех случаев 2011 года, 30% были самоубийства, 28% смертность от заболевания, 5% доведение до самоубийства, 2% убийство. То есть 65% всех случаев гибели солдат в 2011 году были в результате недоработки командиров, медицинских служб и военкоматов, допустивших к службе не пригодных к ней мужчин. Помимо этого, 31% смертей были в результате «несчастных случаев», причину которых нужно устанавливать отдельно.

К сожалению, оснований полагать, что ситуация с не боевыми потерями стала лучше, нет. Например, в 2017 году стали известны два случая гибели солдат призывной службы в некогда элитной 4 гвардейской танковой Кантемировской дивизии. Рядовой Илья Горбунов и его друг погибли с разницей в две недели. Первый якобы утонул, находясь в танке, а последний задохнулся в каптёрке. Если бы не обращение матери Ильи и внимание СМИ, то никто так бы и не узнал о смерти рядовых.

Таким образом, молодые россияне не только обязаны служить в вооружённых силах, но и умирать там они обязаны исключительно скрытно. Мотивировать родственников молчать должны 3 миллиона рублей, которые они могут получить в качестве компенсации. К счастью, не все матери готовы смириться с гибелью своих сыновей за 3 миллиона рублей, поэтому только от них сегодня можно узнать, в каком состоянии на самом деле Вооружённые силы Российской Федерации.

Реформирование российских вооружённых сил нужно начинать с изменения взгляда на роль и место вооружённых сил в развитии России. Они не должны являться ни монополистами в разработке оборонной политики, ни малозначимыми «зелёными человечками», как их называл Анатолий Сердюков. У профессиональных военных должна быть ограниченная, но своя сфера компетенций, включающая все вопросы материально-технического обеспечения, планирования подготовки и оперативно-тактического применения войск, структуры частей и подразделений и другие вопросы, связанные исключительно с боевой эффективностью. С другой стороны, вопросы реформирования призывной службы, социального довольствия и другие сферы, не связанные непосредственно с действиями на поле боя, должны решаться с учётом мнения военных, но за окончательным словом гражданских властей. Такое восприятие станет основой оптимального взаимодействия представителей гражданской и военной сфер деятельности.

Построить такую систему гражданско-военных отношений очень непросто. Поэтому российским властям следует принять стратегические меры, которые не позволят свернуть реформы и остановить процесс формирования демократических гражданско-военных отношений.

Во-первых, должен быть решён вопрос отмены призывной службы в мирное время. В таком случае российскую армию ожидают, с одной стороны, сильное сокращение численности, с другой — больше возможностей для модернизации материально-технической части и улучшения социального обеспечения военнослужащих.

Во-вторых, силовые ведомства, в том числе Министерство обороны, должны снова стать федеральными органами исполнительной власти под руководством правительства России. Согласно Конституции, Президент России и так обладает обширными полномочиями в области военной безопасности. Более того, при президенте существует Совет Безопасности Российской Федерации, способный координировать политику безопасности. Поэтому передача силовых ведомств обратно в правительство позволить получить более скоординированную и экономически эффективную политику без ущерба национальной безопасности. При этом в случае чрезвычайной ситуации, президент сможет полностью контролировать силовые структуры.

В-третьих, следует отказаться от тотальной информационной закрытости вооружённых сил. Нужно отменить указ о засекречивании информации о гибели военнослужащих в мирное время, а также наладить механизм ежегодной публикации информации, связанной с социальным аспектом службы: качество военного здравоохранения, объём обеспечения военнослужащих и их семей полагающимися льготами и выплатами. Министр обороны должен регулярно, не реже одного раза в полугодие, выступать с публичным отчётом о состоянии вооружённых сил, с возможностью обсуждения депутатами и служащими военных ведомств.

Многие страны миры обладали теми же проблемами, что и российские вооружённые силы сегодня. Например, в разгар Холодной войны армия США проигрывала войну во Вьетнаме. Плохо обученные и слабо мотивированные призывники, наркомания, расизм, дедовщина со стороны ветеранов, внутреннее общественное неприятие войны — это не армия России в 90-х в Чечне, а армия США в середине 70-х. Однако правительству Соединённых Штатов удалось исправить ситуацию. Поэтому и в России все проблемы вооружённых сил возможно изменить. Однако, как показывает опыт масштабных изменений в России, окно возможностей для реформирования различных сфер жизни общества обычно открывается только после смены высшего руководства страны. Поэтому в 2018 году у России есть шанс открыть окно возможностей для изменений. Какое — покажет план перемен.