Демилитаризация силовиков
Почему обилие военизированных ведомств разрушает Вооруженные силы России.
Почему обилие военизированных ведомств разрушает Вооруженные силы России.
Мнение
#Армия #ВПК #Реформы
#Армия #ВПК #Реформы
Как известно, в нашей стране существует множество военизированных ведомств, помимо армии и полиции. Читатель, запасись терпением: у нас есть Росгвардия, ФСИН с ФССП (обе службы подчиняются Министерству юстиции), МЧС, ФСБ и ФСО, Главное управление специальных программ Президента (одна из наиболее секретных российских служб), есть даже специальная служба для государственных фельдъегерей. Таможенники тоже относятся к военизированному ведомству, у которого к тому же есть свой спецназ.
Общая численность всех этих организаций составляет примерно 1,2 миллиона человек: если бы они поселились рядом, то такой город-миллионник обогнал бы по численности Казань, Омск или Челябинск. Содержание и зарплата для граждан этого «города» — полностью лежит на плечах российских налогоплательщиков. Только прямые бюджетные расходы на силовиков сейчас составляют 2 триллиона рублей в год по статье «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность». И это без учета негативного воздействия силового аппарата на бизнес и гражданскую жизнь, что тоже обходится обществу недешево.
Общая численность всех этих организаций составляет примерно 1,2 миллиона человек: если бы они поселились рядом, то такой город-миллионник обогнал бы по численности Казань, Омск или Челябинск. Содержание и зарплата для граждан этого «города» — полностью лежит на плечах российских налогоплательщиков. Только прямые бюджетные расходы на силовиков сейчас составляют 2 триллиона рублей в год по статье «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность». И это без учета негативного воздействия силового аппарата на бизнес и гражданскую жизнь, что тоже обходится обществу недешево.
Понятно, что далеко не все из сотрудников таких ведомств имеют дело с оружием. Так, например, в МЧС из 290 тысяч сотрудников к спасательным воинским формированиям министерства относятся примерно 7000 человек, то есть меньше трех процентов. Остальные сотрудники — это гражданские пожарные и спасатели, имеющие тем не менее офицерские звания внутренней службы. В службе исполнения наказаний числится более 200 тысяч человек, хотя специальные отряды ФСИН насчитывают только несколько десятков бойцов в каждом регионе. Получается, многотысячные военизированные ведомства в своей массе не делают ничего, что имеет отношение к военному делу. Однако в силу своего статуса все они вписаны в громоздкую российскую систему обороны и безопасности, которая провоцирует неэффективность в каждом своем звене, включая армию.
Разлагающая роль военизированных ведомств
В развитых странах военная служба служит «социальным лифтом», — молодые люди могут происходить из самых бедных слоев общества, но обладая военной смекалкой и способностями к армейскому делу, за несколько лет обретают хорошую материальную перспективу и социальный престиж. В России сегодня армейский офицерский корпус фактически исключен из элиты общества по уровню образования и по карьерным перспективам после выхода в отставку. В этом смысле офицеры спецслужб оказываются гораздо успешнее. Более того, как будет показано ниже, наличие погон во всех военизированных ведомствах девальвирует сами понятия «офицер» и «военнослужащий».
Помимо социально-философского и ценностного аспектов, крайне важен аспект политический. Множественность силовых и квази-армейских структур (всяческих спецназов) является неотъемлемым атрибутом авторитарных режимов. Абсолютное большинство таких режимов, даже если диктатором являлся военный, к собственным армиям относилось и относится с большим недоверием. Поэтому создаются разнообразные силовые (военизированные) ведомства, зачастую имеющие собственные вооруженные формирования. Цель таких действий ясна — создать систему «сдержек и противовесов» среди силовиков и тем самым обезопасить авторитарную систему власти. Однако политические и экономические издержки такой системы зашкаливают.
Как это влияет на Вооруженные силы? Во-первых, в такой системе армия уже не может эффективно выполнять свои прямые задачи по обороне от внешних угроз, поскольку превращается в часть разветвленного силового механизма удержания власти. Во-вторых, военное командование неизбежно коррумпируется наряду с другими силовыми структурами. Все они имеют полномочия по применению силы, а также по контролю и регулированию какой-то сферы жизни граждан. А где контроль, там — соблазн наживы.
Забыв о своих первоочередных задачах, ведомства заняты подковерной борьбой. С одной стороны, им необходимо усилить свои позиции в бюрократической системе, расширить влияние и увеличить финансирование. Тут можем вспомнить еще сравнительно недавнее желание Следственного комитета обзавестись собственным спецназом или идеи Росгвардии контролировать российский сегмент интернета. С другой стороны, они хотят обеспечить свою автономию от прочих органов власти и быть подотчетными персонально главе государства.
Во всем, что не касается прямых указаний президента, у силовиков развязаны руки. Они могут свободно распоряжаться имеющимися ресурсами финансирования и насилия. При этом верхушка неизбежно окружает себя клиентелой, необходимой для участия в ведомственной конкуренции. В обмен на лояльность и материальную поддержку руководители силовиков предоставляют такой клиентеле (приближенным сотрудникам, фаворитам, бизнесменам) часть имеющегося в их распоряжении административного ресурса.
В итоге, коррупция пожирает все уровни раздутой военной корпорации — на среднем и низшем происходит погоня за личным достатком, на высшем к этому добавляется бюрократическая борьба. Случаи воровства солярки и строительства генеральских дач силами солдат морально устарели. В наше время командиры войсковых соединений начали делать бизнес на строительных подрядах, а передвигаются кортежами с мигалками и полицейским сопровождением.
Проще говоря, разнообразие военизированных ведомств обусловлено самой природой авторитарной власти и неизбежно порождает коррупцию. В таком контексте создание эффективной армии попросту невозможно — армейская офицерская среда всегда будет испытывать разлагающее влияние со стороны офицерства спецслужб. Более того, власть, создающая многоголовую военную гидру, волей-неволей выражает недоверие армии, еще больше провоцируя неэффективность этой самой армии.
Можно ли этот конгломерат военизированных ведомств вообще сделать эффективным? Надо понимать, что сама природа военной силы требует особого статуса для своих носителей. И если эти высшие полномочия распределены между разными службами, неизбежно возникает иерархия, бюрократическая конкуренция и недоверие. При этом самый низкий кпд будет присущ крупнейшим ведомствам — армии и полиции. Ситуацию можно изменить, только отказавшись от ведомственного милитаризма, то есть — от авторитарной системы «сдержек и противовесов» между службами.
Помимо социально-философского и ценностного аспектов, крайне важен аспект политический. Множественность силовых и квази-армейских структур (всяческих спецназов) является неотъемлемым атрибутом авторитарных режимов. Абсолютное большинство таких режимов, даже если диктатором являлся военный, к собственным армиям относилось и относится с большим недоверием. Поэтому создаются разнообразные силовые (военизированные) ведомства, зачастую имеющие собственные вооруженные формирования. Цель таких действий ясна — создать систему «сдержек и противовесов» среди силовиков и тем самым обезопасить авторитарную систему власти. Однако политические и экономические издержки такой системы зашкаливают.
Как это влияет на Вооруженные силы? Во-первых, в такой системе армия уже не может эффективно выполнять свои прямые задачи по обороне от внешних угроз, поскольку превращается в часть разветвленного силового механизма удержания власти. Во-вторых, военное командование неизбежно коррумпируется наряду с другими силовыми структурами. Все они имеют полномочия по применению силы, а также по контролю и регулированию какой-то сферы жизни граждан. А где контроль, там — соблазн наживы.
Забыв о своих первоочередных задачах, ведомства заняты подковерной борьбой. С одной стороны, им необходимо усилить свои позиции в бюрократической системе, расширить влияние и увеличить финансирование. Тут можем вспомнить еще сравнительно недавнее желание Следственного комитета обзавестись собственным спецназом или идеи Росгвардии контролировать российский сегмент интернета. С другой стороны, они хотят обеспечить свою автономию от прочих органов власти и быть подотчетными персонально главе государства.
Во всем, что не касается прямых указаний президента, у силовиков развязаны руки. Они могут свободно распоряжаться имеющимися ресурсами финансирования и насилия. При этом верхушка неизбежно окружает себя клиентелой, необходимой для участия в ведомственной конкуренции. В обмен на лояльность и материальную поддержку руководители силовиков предоставляют такой клиентеле (приближенным сотрудникам, фаворитам, бизнесменам) часть имеющегося в их распоряжении административного ресурса.
В итоге, коррупция пожирает все уровни раздутой военной корпорации — на среднем и низшем происходит погоня за личным достатком, на высшем к этому добавляется бюрократическая борьба. Случаи воровства солярки и строительства генеральских дач силами солдат морально устарели. В наше время командиры войсковых соединений начали делать бизнес на строительных подрядах, а передвигаются кортежами с мигалками и полицейским сопровождением.
Проще говоря, разнообразие военизированных ведомств обусловлено самой природой авторитарной власти и неизбежно порождает коррупцию. В таком контексте создание эффективной армии попросту невозможно — армейская офицерская среда всегда будет испытывать разлагающее влияние со стороны офицерства спецслужб. Более того, власть, создающая многоголовую военную гидру, волей-неволей выражает недоверие армии, еще больше провоцируя неэффективность этой самой армии.
Можно ли этот конгломерат военизированных ведомств вообще сделать эффективным? Надо понимать, что сама природа военной силы требует особого статуса для своих носителей. И если эти высшие полномочия распределены между разными службами, неизбежно возникает иерархия, бюрократическая конкуренция и недоверие. При этом самый низкий кпд будет присущ крупнейшим ведомствам — армии и полиции. Ситуацию можно изменить, только отказавшись от ведомственного милитаризма, то есть — от авторитарной системы «сдержек и противовесов» между службами.
Эффективная армия и эффективные спецслужбы
Последовательная демилитаризация силовиков позволит создать и успешный армейский офицерский корпус, который будет основой эффективных Вооруженных сил в демократической России и сможет генерировать элиту общества. Для этого необходимы следующие шаги:
1
Росгвардию нужно расформировать, ее служащие при наличии соответствующей квалификации переводятся в сухопутные войска Вооруженных сил.
Во-первых, неизбежное сокращение нынешней армии создаст запрос на компетентных военнослужащих. Его могут восполнить наиболее толковые офицеры, сержанты и рядовые нынешней Росгвардии. Во-вторых, наличие в России особой армии для борьбы с «внутренними врагами» делает невозможной демократизацию страны.
2
Немногочисленный полицейский спецназ должен являться единственной военизированной структурой, за исключением Вооруженных сил.
Задержанием вооруженных преступников должны заниматься исключительно специальные полицейские отряды. При этом силы таких отрядов не должны привлекаться для подавления общественных беспорядков, иначе полицейский спецназ перестанет различать гражданских протестующих и преступников. В ситуации гражданских беспорядков используются обычные полицейские. Если полиция теряет контроль над обстановкой в городе или регионе, губернатор может использовать для наведения порядка армейские силы территориальной обороны.
3
Спасательные службы (МЧС) также должны быть демилитаризованы.
Пожарные и спасатели подчиняются местным властям. Для борьбы со сложными чрезвычайными ситуациями региональные власти также могут привлекать армейские силы территориальной обороны.
4
Офицерские звания – также прерогатива Вооруженных сил.
Ни в полиции, ни в спецслужбах не может быть ни генералов, ни полковников — эти ведомства должны стать гражданскими, и их чины не могут приравниваться к офицерским званиям. Армейский офицер должен чувствовать свою особость, чтобы соответствовать тем высоким требованиям, которые предъявляются к нему в Вооруженных силах.
5
Специализированное военное образование — прерогатива исключительно Вооруженных сил.
Для подготовки офицеров армии и флота нужно несколько военных университетов и академий, дающих фундаментальное образование по точным наукам и гуманитарным предметам. Конкретную армейскую специальность офицер получает уже в войсках. При этом многочисленные ведомственные институты и академии у силовиков должны быть ликвидированы. Даже сегодня большая часть сотрудников спецслужб заканчивали гражданские университеты.
Таким образом, мы сможем создать систему, в которой армейский офицерский корпус успешно служит интересам демократической России. Так он будет находиться под контролем гражданских властей и не испытывать провоцирующего коррупцию давления со стороны других военизированных ведомств.
