В первую очередь смена главы региона ведет к смене иных чиновников по «принципу домино», что, в свою очередь, неизбежно дестабилизирует систему управления (как минимум на ближайшую временную перспективу) и разрушает созданные предыдущей администрацией неформальные связи и систему взаимных обязательств, которые для российской власти всегда имели колоссальное значение с точки зрения ее устойчивости. Во-вторых, чрезмерные и часто неоправданные замены создают у граждан и элит ощущение того, что власть нервничает и суетится, что неизбежно воспринимается как признак слабости и неуверенности в себе.

Действительно, смена губернатора в большинстве случаев ведет к цепной реакции замен — замене чиновников самой администрации, руководства регионального центра, часто руководства законодательного собрания и т. д. Как правило, регионы отличаются только тем, что одни губернаторы начинают менять всех быстро и сразу, а другие выжидают и берут паузу. Кроме того, массовая замена губернаторов в 2017—2018 годах сопровождалась стремлением новых администраций обновить и состав депутатского корпуса на выборах представительных органов власти. Так же ведут себя и многие губернаторы предыдущих «волн» кадровых замен. В ходе этого процесса отодвигаются представители старых региональных элит и, по возможности, заменяются на ранее менее известных и влиятельных в региональной номенклатуре управленцев, часто — без значимого публичного статуса.

Как представляется, это связано, во-первых, со стремлением новых губернаторов работать с более близкими к ним, в том числе по поколенческо-возрастным характеристикам, фигурами. Во-вторых, с психологической точки зрения, новым руководителям обычно комфортнее работать с теми, кого они сами наняли на работу, кто именно им обязан своей карьерой, а не с наследием предыдущих руководителей. Не вызывает сомнений, что подобная «антиэлитарная» политика (а иногда и публичные резкие заявления новых губернаторов против команд предшественников) изначально поддерживается частью населения по чисто популистским причинам.

Даже на этапе праймериз «Единой России» весной 2018 года было большое количество примеров, когда молодые, почти никому не известные, кандидаты, но поддержанные администрациями, выбили из списков «политических аксакалов», людей, которые избирались депутатами по нескольку созывов. Однако, вытеснение из органов власти представителей прежних региональных элит, помимо временной радости части антиэлитарно настроенного населения, нередко ведет к постепенному накоплению недовольства и началу кристаллизации альтернативных центров влияния в региональной политике.

В том случае, если у избирателей постепенно будет иссякать эффект «новых позитивных ожиданий» от новых назначенцев, процесс кристаллизации новой региональной оппозиции может ускориться. Фактически поведение вытесняемых прежних элит можно в большинстве случаев разделить на этапы: первоначальный «шок», «переосмысление» новой ситуации, «перегруппировка» и затем новые коалиции. Сроки процесса и длины фаз везде разные — в зависимости от личности, региона и времени назначения.


В 2018 году мы уже наблюдали, как покидающие «Единую Россию» кадры в результате пополняют иные партии или идут на выборы самовыдвиженцами. Этот процесс заметен в Бурятии, Якутии, Забайкальском крае, Ивановской, Кемеровской, Ярославской областях и других регионах. Персонализация региональной политики, сочетание эффекта вытеснения из ЕР со стремлением диверсификации политических рисков проявляется и в том, что региональные элитные группы идут на выборы одновременно по разным спискам и этот процесс имеет все шансы усилиться.

Внутри «системных» партий началось усиление более оппозиционно настроенных активистов и молодых лидеров. В частности, депутатами стали многие критически настроенные к власти молодые представители КПРФ. Этот процесс имеет и свои внутренние причины, в первую очередь объективную смену поколений, но при этом катализируется общей ситуацией «цепного кадрового обновления».

Новые губернаторы, строя свои кампании на теме обновления и перемен, тем самым дополнительно пропагандируют (фактически легитимизируют) их необходимость и де-факто работают против «Единой России». Ведь если перемены — это хорошо и необходимо, то совершенно логичным представляется голосовать за кого-то нового не только на выборах губернатора, но и на других выборах, и чаще всего это оппозиция, пусть даже системная. В результате в сентябре 2018 года по многим крупным городам в одномандатных округах никому не известные молодые кандидаты (часто — коммунисты) победили политических тяжеловесов.

По итогам выборов 2018 года почти в половине регионов полностью обновились фракции КПРФ в местных парламентах. Ставший новым главой Хакасии, а незадолго до этого депутатом Верховного Совета Хакасии Валентин Коновалов 1987 г. р., до этого добившийся лишь поста депутата Абаканского горсовета, — очень яркий и показательный пример. Почти все нынешнее руководство хакасской организации сейчас — его ровесники. Депутат Верховного совета Николай Бозыков, который был первым секретарем хакасского рескома до 2018, вообще не выдвигался, как и депутаты прежнего Верховного совета Владимир Керженцев (руководитель фракции КПРФ, бывший первый секретарь рескома) и Игорь Чунчель (экс-кандидат в главы Хакасии). Из статусных прежних лидеров коммунистов в Хакасии остался только депутат Верховного совета Хакасии, гендиректор ООО «Транс и Компания» Александр Семенов (второй номер списка). Но уже третьим шел главный редактор газеты «Правда Хакасии» Тайир Ачитаев 1985 г. р. Во главе территориальных групп были секретарь рескома и первый секретарь Абаканского горкома Роман Закорецкий 1980 г. р. и др.

Список КПРФ на выборах депутатов Законодательного Собрания Ульяновской области, где КПРФ также в сентябре 2018 года заняла в результате первое место, возглавляли первый секретарь обкома, депутат Госдумы Р Ф Алексей Куринный, депутат З С Айрат Гибатдинов 1986 г. р. и секретарь Засвияжского райкома КПРФ Ульяновска, главный редактор газеты «Левый марш» Виталий Кузин 1989 г. р. При этом в тройке не было бывшего депутата Госдумы, многолетнего лидера ульяновских коммунистов А.Кругликова.

Во Владимирской области вслед за федерально известным Максимом Шевченко список КПРФ в Заксобрание возглавили новый первый секретарь обкома Антон Сидорко 1987 г. р. и депутат З С Лариса Емельянова. Вообще не было в списке первого секретаря до 2017 года, бывшего спикера регионального парламента и бывшего кандидата в губернаторы в 2013 году Анатолия Боброва. На выборах в Ивановскую облдуму список КПРФ возглавил новый первый секретарь Ивановского обкома КПРФ Александр Бойков 1989 г. р., в списке было большое число кандидатов 1980-х-1990-х годов рождения. В Башкортостане из десяти депутатов предыдущего созыва Госсобрания вновь баллотировались лишь семеро, в Калмыкии из пяти депутатов Народного хурала в списке было лишь двое. На выборах в Госсобрание Якутии за давним лидером отделения, первым секретарем Виктором Губаревым 1949 г. р. шли зам. министра по делам молодежи и семейной политике Якутии Савва Михайлов 1984 г. р. и предприниматель, председатель Молодежного совета Ассоциации долган Надежда Андросова 1983 г. р.

Похожая ситуация и во многих иных регионах. В Улан-Удэ, например, внезапно в одном из округов выиграл молодой преподаватель университета, кандидат от КПРФ Баир Цыренов.

Конечно, молодые коммунисты очень разные — среди них есть и откровенные циники и прагматики, есть и идеалисты, есть и те, кто реально никакой не коммунист, но использует КПРФ как юридически наиболее удобную площадку для участия в выборах для оппозиционеров. Нередко на локальном уровне эти молодые коммунисты взаимодействуют вместе с местными навальнистами, которым они часто ближе, чем властная номенклатура, в том числе по возрасту.

Однако в отличие от старых, привыкших обо всем договариваться представителей партийной номенклатуры, которым это проще и удобнее, чем жесткая борьба на выборах, циничная и прагматичная часть «молодых коммунистов» обычно более энергична и амбициозна. У них, как правило, есть драйв и желание чего-то добиться, которых у коммунистов старых давно нет.

Отдаленно напоминающие происходящие в КПРФ процессы смены поколений происходят и в ЛДПР, от которой тоже нередко на выборы идут молодые и энергичные кандидаты. Разница лишь в том, что среди новых кандидатов идеологически пестрой популистской ЛДПР по понятным причинам почти нет идеалистов, а доминируют прагматики. Лишь в «Справедливой России», похоже, не происходит ничего, кроме медленного распада остатков прежней сети.

При этом власть делает все, чтобы это новое поколение представителей системной оппозиции радикализировалось, пытаясь с ним бороться, а не кооптировать. Показательно стремление власти вместо кооптации «нежелательных» победителей новых выборов там, где в стратегически важных регионах фактически побеждали представители оппозиции (Приморский край, Хакасия), сохранить контроль над ситуацией любой ценой, даже путем дискредитации политических институтов, включая выборы. Казалось бы, самое разумное — это договориться с победителями, используя, например, в качестве посредника федеральное руководство партии.

Причем сами победители как могли демонстрировали свою готовность к сотрудничеству. Но их просто не хотят слышать — и это не их проблема, это внутренняя проблема самой власти, не готовой ни к какому диалогу и рассматривающей политику только как односторонний диктат. Например, Андрей Ищенко в Приморском крае в интервью, которое он успел дать между моментом своего лидерства при подсчете голосов и фальсификацией в пользу Тарасенко, прямо заявил о готовности работать со всеми политическими силами: «Будем взаимодействовать со всеми политическими силами. Нельзя ставить партийную принадлежность во главе угла: без разницы — ты член КПРФ, Единой России, ЛДПР, Справедливой России, другой какой-то парламентской партии. Все нужно направлять на то, чтобы люди в Приморском крае понимали, что есть власть, которой они доверяют, которая заботится о них. Без принадлежности к партии».

Однако несмотря на его умеренность и прагматизм, Ищенко не только не дали победить, но и вообще отменили итоги выборов и не пустили на новые. Не потому, что он какой-то радикал, а потому, что для кого-то в Москве «не свой». Коновалов в Хакасии строит коалиционное правительство, в том числе взаимодействуя с ЛДПР. С ним пытаются договориться? Нет, вместо этого устраивают травлю и информационную войну.

Очевидно, что слишком жесткая политика власти в отношении системной оппозиции (в первую очередь речь о КПРФ), продиктованная прежде всего инстинктивным страхом, когда побеждает кто-то несогласованный, и стремлением чиновников защищать своих прежние решения, включая кадровые ошибки, не приведет ни к чему другому, кроме радикализации оппонентов, может дополнительно усилить внутренние конфликты между представителями старого и нового поколения коммунистических лидеров. Переизбыток непродуманных решений, стремление ради интересов тех или иных ФПГ, отдельных чиновников или групп федеральной элиты в отдельных регионах жертвовать интересами стабильности политической системы как таковой несет для системы крайне высокие и долгосрочные политические риски.

Дополняет картину «параллельная» самоорганизация в несистемной оппозиции, где кадровым ядром являются представители молодежи (большинство 17−25 лет), часто вообще не имеющие никакого политического прошлого. Эти группы, часто структурирующиеся вокруг региональных штабов Алексея Навального, обычно вообще не пересекаются с традиционными региональными элитами, которые часто просто не знакомы с ними, но и не имеют представления о их составе. При этом этой сети еще несколько лет назад просто не существовало, сейчас внутри нее идут активные процессы социализации, которые усиливаются и крепнут, в том числе благодаря внешнему давлению силовых структур и возникновению внутри специфического формата межличностных отношений, напоминающих «боевое братство».

Таким образом, происходит усиливающееся дальнейшее существенное обновление региональных и местных элит, происходящее параллельно как в самих органах власти, так и внутри оппозиции, как системной, так и не системной. Вопрос лишь в том, кто сумеет этим воспользоваться и кого в итоге вынесет наверх новая политическая волна.