Г. Кваснелуков

Пример газовой отрасли США со множеством небольших конкурирующих фирм нерелевантен для будущего образа российской газовой отрасли из-за структуры российских запасов газа. Отказ от монополии на экспорт может привести к существенному падению цен на экспортируемый газ, и в итоге отрицательно сказаться на общей выручке страны и отчислениях в бюджет. Все эти вопросы требуют более тщательного анализа и продуманных решений. Свои предложения я излагаю ближе к концу текста, сначала — критический анализ тезисов, приведенных в статье «Где деньги у Газпрома»

Вот и началась демагогия. Заметьте, что вам предлагают сравнить налоги с двух разных товаров. Тысяча кубометров газа в Европе стоит около $ 230, а тонна нефти — $ 440. При этом полная стоимость транспорта тонны нефти от сибирского месторождения до рынка в Роттердаме около $ 43, а для тысячи кубометров газа аналогичная цифра составляет около $ 90. Т. е. выручка (до каких-либо налогов и пошлин) на месторождении будет около $ 400 за тонну нефти и около $ 140 за тысячу кубов газа. Вам все еще кажется несправедливым, что НДПИ на тонну нефти — $ 70, а на тысячу кубов газа — $ 30? И если кажется, то в какую сторону эта несправедливость?

Это ничего не значит. «Газпром» — очень крупный холдинг, а в его выручке заметная доля — это выручка «Газпром Энергохолдинга», электрической компании. В выручке собственно «Газпрома» существенная доля — это выручка газотранспортного сегмента. Давайте посмотрим на долю налогов в выручке «Транснефти» — около 8%. Или «Энел Россия» — 1.5%. Кроме того, нефтепродукты, которыми торгуют нефтяные компании на внутреннем рынке, — это подакцизный товар, а газ — нет.

И нефтяные компании получают. Практически все новые нефтяные проекты сегодня реализуются с условием уплаты значительно более сниженной по сравнению с базовыми НДПИ и экспортной пошлины, иначе бы эти проекты не были бы реализованы. Бюджет с льготируемых проектов действительно получает меньше, чем с нельготируемых, реализованных на основе инфраструктуры советских времен, но добычи на таких проектах становится все меньше. А если бы не другой уровень налогов, установленных для заново реализуемых проектов в новых регионах с высокими начальными капитальными затратами, запасы этих регионов лежали бы под спудом и бюджет бы не получил ничего. Рубль — это, конечно, лучше, чем полтинник. Но полтинник — это лучше, чем ничего.

А про объем льгот, которые получил проект «Ямал СПГ», мы поговорим чуть позже.

Вообще-то этот график — хороший пример для книги «Как врать с помощью диаграмм». Хотя цифры на графике и приведены, из-за обрезанной шкалы сокращение с 2005-го по 2017-й год воспринимается как почти пятикратное, хотя на деле уменьшение в 1.5 раз. И снижение это, как мы видим, приходится в основном на 2005−2010 годы, а отнюдь не в последние. К сожалению, здесь недостаточно данных, чтобы воспроизвести весь анализ автора и понять, на каком базисе сделаны эти пропорции, и сохранился ли базис.

У «Газпрома» действительно профицит добывающих мощностей, но для европейского направления. «Газпром» сейчас инвестирует в добывающие мощности Восточной Сибири, откуда предполагается поставлять газ в Китай. Возможно, «Газпром» совершил в свое время ошибку, развивая опережающими темпами мощности добычи Ямальского региона. Но их, к сожалению, нельзя пока использовать для поставок в Китай. Можно долго спорить об осмысленности китайского контракта, но покуда он заключен и не расторгнут, логика в инвестициях в добычу в Восточной Сибири есть и остановить их без значительных потерь нельзя. Да и на сегодняшний день уже и не имеет смысла — инвестировано столько, что впередсмотрящая экономика, без учета уже понесенных затрат, весьма и весьма привлекательна.

В этом нет особой вины «Газпрома» — основное снижение продаж — на внутреннем рынке, где «Газпром» вынужден отдавать свою долю рынка независимым поставщикам, так как не имеет права снижать цены. На запрете «Газпрому» устанавливать свободные цены настаивают независимые производители, так как у них тогда не будет возможности забирать особенно выгодных потребителей, устанавливая небольшую скидку от регулируемых цен, которую легко мог бы дать и «Газпром». Кроме того, независимые забирают себе крупных промышленных потребителей и крупные электростанции, т. е. потребителей с ровным графиком закупок. «Газпрому» же остается коммунальный сектор и ТЭЦ, таким образом, у «Газпрома» резко увеличилась сезонность поставок и необходимость держать свободные мощности для обеспечения зимних пиков.

Есть довольно много прогнозов, в которых говорится, что хотя европейское потребление газа будет падать, собственное европейское производство газа будет падать еще быстрее, так что спрос на российский газ будет расти. Кроме того, газопроводы строятся всегда с некоторым запасом — заложить лишние 10−15% мощностей на этапе строительства может обойтись в 2−3% затрат, а вот потом расширять сильно дороже. Кстати, зачастую реальная начальная мощность трубопроводов ниже паспортной за счет того, что на компрессорных станциях стоят и работают не все насосы, которые закупаются и подключаются позже. Наконец, трубопроводы строят не под среднюю загрузку, а под пиковую. Так что 16% профицита средних по году паспортных мощностей могут и не быть профицитом.

Что же касается необходимости заменить украинскую ГТС… Да, достаточно очевидно, что цель строительства и «Северного Потока — 2», и «Южного потока» именно в этом. Печальная реальность такова, что Украина считает Россию враждебной страной и это, видимо, на многие годы (давайте не будем обсуждать причины этого, просто констатируем этот факт). Даже если в России вдруг появится максимально дружественное для Украины правительство, украинский национальный миф, активно создающийся в последние 4 года, основан на противостоянии с Россией, отойти от него Украине будет очень сложно. В рамках этой вражды Украина намерена, во-первых, извлекать максимум возможной прибыли и ренты из России, во-вторых, иметь возможно больше и возможно более сильных рычагов влияния и шантажа России, и в-третьих, использовать их при любой возможности для создания России проблем и неприятностей, если это не будет угрожать особенными последствиями.

Нынешняя ситуация, в которой Украина контролирует ключевой канал российского газового экспорта, дает ей все возможности для этого. При наличии у «Газпрома» альтернатив украинскому маршруту, Украина, пожалуй, будет предлагать весьма привлекательные тарифы на транспортировку, но это только при наличии альтернативы. А будучи монополистом, как сейчас, будет пытаться получить всю возможную природную ренту, подобно немецким средневековым баронам-разбойникам, взимавшим плату с проплывающих мимо их рейнских замков барж. Мы уже видим, как это может быть — Украина была весьма агрессивна, анонсируя возможные тарифы после 2019-го года, и еще более агрессивна, выдвинув безумный многомиллиардный иск к Газпрому в украинском суде.

Есть еще два аспекта — во-первых, надежность украинской ГТС — не секрет, что она весьма изношена и скоро будет нуждаться в массовом капитальном ремонте, и в тарифе неизбежно появится дополнительная компонента на эти затраты. А второй аспект — отсутствие транзита через Украину значительно повышает цену, по которой ей смогут предложить газ из Венгрии и Словакии, и соответственно, значительно повышает ту цену, которую Украина (или перепродавцы для Украины) будет готова заплатить за газ на своей восточной границе. А что бы там Украина не заявляла, она является крупным потребителем российского газа (физического), пусть коммерчески он и числится проданным европейскими трейдерами. Т. е. сейчас, в нынешних обстоятельствах, у «Потоков» есть вполне разумное коммерческое и стратегическое обоснование.

Это стратегическое решение, организовать маршрут трубопроводного экспорта российского газа в Китай. В принципе, предположение, что Китай — это растущий рынок газа, — имеет свои обоснования. Это направление сравнимо по масштабу и долгосрочной ценности с советским «Уренгой-Помары-Ужгород». Если оно по первым оценкам будет просто окупаться, это не так плохо, ценность подобных проектов обычно на протяжении десятилетий их существования удваивается и утраивается. Насколько действительно дорога эта стройка? Первая очередь ВСТО, строившаяся до 2008-го года, обошлась в 360 млрд. рублей, вторая, законченная относительно недавно — в 260 млрд. рублей. Стоимость строительства трубопровода «Силы Сибири» примерно той же длины и примерно в том же регионе оценивается в 430 млрд. Это никак не $ 44 млрд, а гораздо меньше, раза в три. Так откуда взялась цифра $ 44 млрд. Разница в 770 млрд. рублей — это стоимость освоения Чаяндинского месторождения на протяжении 30 лет.

Налоговые льготы на этот проект сравнимы с теми, которые выдаются всем новым проектам. И заметим, налоговые льготы — это не подарок, это не отчисления из бюджета. Это сниженная ставка рентных платежей за добычу нефти и газа. Налог на прибыль и все прочие налоги, которые платят остальные экономические агенты, будет выплачен в полном объеме. А вот о беспрецедентности этих льгот мы еще поговорим.

Запомните эту фразу — вот здесь автор отчета клеймит и обличает. А вот дальше он будет хвалить:

Это крайне любопытно, что в качестве примера «как должно» приводится именно проект «Ямал СПГ» — действительно получивший беспрецедентные льготы. Во-первых, освобождение от НДПИ на 12 лет, и от экспортной пошлины на весь срок жизни проекта, освобождение от НДС для импортного оборудования (считай, всего завода СПГ), нулевая ставка налога на имущество и снижение ставки налога на прибыль почти на треть. а во-вторых, государство за свой счет построило транспортную инфраструктуру для этого проекта — порт, аэропорт и т. д. Для сравнения — «Сила Сибири» и Чаяндинское получили только нулевую ставку НДПИ на первые годы и нулевой налог на имущество.

Опять же, слегка не бьются цифры. Стоимость проекта оценивается в $ 27 млрд., а не в $ 20 млрд., как по арифметике автора. Это значит, что акционеры вложили $ 10 млрд, что куда больше похоже на привычное соотношение долгового и собственного капитала.
И не менее странно, что автор обвиняет «Газпром» что он не берет займов. Берет, конечно. В 2018-м $ 7 млрд. планируется занять. В среднем за последние несколько лет около 20% инвестпрограммы покрывалось за счет заемных средств.

Значительная долю в выручке и еще большая в прибыли компании «Новатек» до запуска «Ямал СПГ» — это добыча, продажа и переработка конденсата.

А вот с убыточностью внутреннего рынка надо разъяснить ситуацию. Я уже писал об этом выше — проблема в том, что рынок сейчас несимметричен. «Газпром» обязан обслуживать любых клиентов, а вот «Новатек» и «Роснефть» клиентов себе могут выбирать — и выбирают, надежных, хорошо платящих и с ровным графиком потребления газа. А «Газпрому» остается население, предприятия ЖКХ и регионы с низкой платежной дисциплиной. И график поставки с разницей между зимним и летним потреблением в несколько раз.

Эти цифры подтверждают версию «Газпрома» — компания продает на внутреннем рынке половину своей добычи, а вот выручки с этого имеет существенно меньшую долю. Кроме того, Газпром обязан вести газификацию страны. Вообще говоря, это не совсем мудро — проводить сети газа имеет смысл только в местах с достаточной плотностью населения и спроса, а там, где людей живет не так много, рентабельнее, например, обеспечивать бытовую газификацию пропан-бутаном, а для отопления использовать мазут. Кстати, в Германии и Голландии теперь уже практически невозможно подключить заново строящийся дом к газовой сети и обсуждается вообще полный запрет этого.

Т. е. если бы граждане видели бы истинную стоимость проведения в их отдаленный поселок с 500 жителей газопровода, они бы сто раз подумали, надо ли им это. Но поскольку они получат газ по регулируемым, стандартным и субсидируемым расценкам, то они на этом настаивают, а «Газпром» получает аргумент для требования обеспечить ему источник средств для предоставления этой субсидии населению.
О справедливости сравнения доли налогов в выручке для разных товаров мы уже говорили. Нефть — товар, в цене которого есть больше ренты, поэтому и налогов с нее взимается больше. А для сравнения можно глянуть на долю налогов в выручке угольных компаний. Почему бы и нет, это ж тоже ископаемое топливо, какая разница?

«Газпром» закупает газ, например, у «Лукойла», но и продает его, т. е. на стороне выручки это отражается. Если уменьшатся затраты за счет первого пункта, то уменьшится и выручка, на баланс денежного потока это повлияет, разве что, в отрицательную сторону. Кстати, и заместить покупной лукойловский газ своим (помните про простаивающие мощности?) не получится — «Лукойл» выйдет на рынок со своим газом и заберет у «Газпрома» некоторых потребителей.

Штат «Газпрома» действительно великоват. Хотя прямое сравнение с 1999-м годом невалидно, сейчас «Газпром» ведет несколько крупных капитальных проектов и строек, которых в 1999-и году не было. Кроме собственно добычи газа, у «Газпрома» сейчас много другого бизнеса — «Салаватнефтехим», «Газпром Энергохолдинг», «Газпром Нефть» — их численность, скорее всего, отражается в общей численности сотрудников всего Газпрома в отчетности. Эти бизнесы хоть и не связаны с добычей, транспортировкой и маркетингом газа, трудно назвать для Газпрома непрофильными, с ними он как раз и является куда более гармоничной интегрированной энергонефтегазовой компанией, по своей конфигурации весьма похожей на Shell, например. И кстати, в этих подразделениях и численность совсем другая, чем в газодобывающих, у той же «Газпром нефти» весьма существенная часть персонала — это сотрудники многочисленных АЗС. Это ретейловый бизнес, в котором везде в мире работает много людей. Но да, если поделить и на них цифры добычи газа, то можно сказать, что производительность труда снизилась.

Вообще-то автор себе противоречит — не так давно он нам рассказывал, что «Газпром» отнюдь не монополия на внутреннем рынке газа, приводя в пример «Новатек» и «Роснефть». Так что, «Газпрому» и на внутреннем рынке приходится бороться за потребителей. Опять же, в эти цифры входят и затраты на рекламу «Газпром Нефти», а она-то уж точно работает в конкурентном рынке. Ну и в Европе «Газпрому» приходится тратиться на рекламу, уж в этом сомнений нет.

Автор опять-таки себе противоречит, не так давно он пенял «Газпрому» за то, что он осуществляет свои проекты за счет собственных средств, в отличие от «Новатека», а теперь пеняет за излишний объем заимствований.

Каких именно активов? «Газпром Нефти» и «Газпром Энергохолдинга»? Их трудно назвать непрофильными. А остальных не так много и они не так дорого стоят. Правда, в том, что касается «Газпром Нефти», можно, наверное, существенно уменьшить долю «Газпрома в ее капитале» — сейчас это около 95%, и бывало и 80% и ничего страшного не случится, если будет и 76%. При этом, капитализация этой компании может значительно вырасти за счет увеличения ликвидности акция и повышения интереса инвесторов к ним. Но выручка от продажи этих 20% при нынешней капитализации «Газпром Нефти» — это примерно $ 3−4 млрд. 200−300 млрд. рублей, единоразово. Никаких триллионов.

Из анализа выше, думаю, видно, что эти цифры фантастичны. Тем не менее, свет в конце тоннеля есть — «Газпром» сейчас на пике своей инвестиционной программы, и строительство обоих «Потоков», и «Силы Сибири» завершится в ближайшие два года. После этого произойдет резкое снижение капитальных затрат, останется освоение Чаяндинского и Ковыктинского месторождений, они будут сильно растянуты по времени, и Киринских на Сахалине, а свежепостроенные проекты начнут приносить выручку.

«Газпром Нефть», достаточно крупный кусок бизнеса «Газпрома» (от трети до четверти, смотря по какой метрике смотреть), тоже завершит свои крупные проекты, как в добыче, так и реконструкцию НПЗ, и тоже начнет генерировать значительный денежный поток. В связи с этим можно ожидать значительный рост дивидендов. А вот налоги повышать нельзя — все эти проекты реализовывались под договоренности о стабильном налоговом режиме для них, и изменять его постфактум, когда инвестор, пусть и с мажоритарной долей государства, только-только потратил деньги и собирается наконец начать получать возврат на свои инвестиции — это сильнейший удар по инвестиционному климату.

Вообще-то у Газпрома практически половина акционеров — частные. Уже этого факта достаточно, чтобы сделать все вышесказанное малозначимым. Газпром государству все-таки что-то дал — и достаточное количество налоговых платежей, и рабочие места, и заказы для российской промышленности. И пресловутую газификацию тоже дал.

Монополия на экспорт газа — это тоже интересный вопрос.

Газпром, кстати, последние 2 года расплачивается за нее повышенным НДПИ на тот газ, который он добывает, и будет так платить и впредь.

Не факт, что монополия на экспорт должна быть у получастной компании Газпром. Но совсем отказываться от нее России глупо — запасы газа в России огромны, готовность Европы, основного российского газового рынка, покупать российский газ ограничены политическими соображениями. Таким образом, если либерализовать экспорт, это приведет к значительному снижению цены на газ в Европе, при незначительном увеличении объема поставок, т. е. общероссийская экспортная выручка значительно упадет. Одной из моделей здесь могла бы быть государственная газоэкспортная компания, закупающая газ у конкурирующих российских поставщиков на внутреннем рынке.

Конкурентный рынок газа в России, как мы видим, есть уже и сейчас. Только в крупнооптовом сегменте, но есть. Поделить Газпром на много маленьких компаний, оглядываясь на пример США, вряд ли получится — в США нет месторождений-гигантов, таких, как Бованенково, Уренгой, Ямбург, Медвежье и Русское, в которых и сосредоточены основные российские газовые запасы. Т. е. потенциальная структура российской газовой отрасли определена ресурсной базой. Что-то сделать можно — например, превратить «Уренгойгазпром» и его аналоги в СП, продать доли в этих СП разным компаниям, обязать забирать свой газ на воротах месторождений и торговать им независимо друг от друга. Только, видимо, придется сажать в такие СП представителей ФАС, чтобы зорко бдели и не допускали сговора. Можно вывести газотранспортный бизнес из «Газпрома» так же, как сейчас «Транснефть» существует отдельно от нефтяных компаний, а «Россети» отдельно от ОГК.

В итоге ландшафт российского газового бизнеса может выглядеть следующим образом — существует несколько интегрированных нефте-газо-энергетических компаний, владеющих, в том числе, долями в нынешних гигантских месторождениях «Газпрома». Они независимо и конкурентно продают свой газ на внутреннем рынке. С большой вероятностью, эти компании будут эволюцией нынешних «Новатека», «Роснефти», «Лукойла» и самого холдинга «Газпром». Газотранспортная компания существует отдельно, с большой вероятностью, в собственности государства. Экспорт газа осуществляется через госкомпанию, закупающую газ на внутреннем рынке у конкурирующих поставщиков. Газификация страны (если она нужна как социально-инфраструктурный проект) ведется отдельной корпорацией, работающей примерно так, как работает «Автодор», с прозрачным бюджетом и прозрачными субсидиями.

Такая структура рынка, наверное, будет более эффективна и конкурентна, чем нынешняя, хотя и с собственными, не существующими сейчас проблемами. Вот только никаких золотых яиц, обещанных г-ном Миловым она не принесет.