Максим Горюнов

Реконструкторы империи Романовых, вдохновленные Крымом, видят выход в отказе от поддержки национальных языков и окончательной русификации страны. Предполагается, что в окончательно русифицированной стране будет некому и некуда отделяться. Недавнее ухудшение отношений Москвы с руководством Татарстана указывают именно на эту логику. В июле на заседании совета по межнациональным отношениям в Йошкар-Оле глава государства выразил озабоченность снижением объемов изучения русского языка в республиках. Сразу после заявления на центральных телеканалах началась кампания за отмену обязательного преподавания татарского языка в школах Татарстана. В ответ татарские писатели написали письмо в адрес президента с просьбой защитить национальный языка.

Отстаивая свою правоту, реконструкторы указывают то, что национальные республики стали республиками по инициативе советской власти. Сразу после октябрьского переворота большевики занялись развитием территорий, языков, элит и культур малых наций. Как утверждает Терри Мартин, автор книги «Империя „положительной деятельности“. Нации и национализм в СССР, 1923−1939 гг.», их целью было привлечение на свою сторону окраин. Меры, предпринятые ими, во многом схожи с политикой толерантности современных ЕС и США в отношении меньшинств. Терри Мартин называет СССР первой в мире «affirmative action empire» — империей, защищающей национальные меньшинства от угрозы ассимиляции.

Однако, с точки зрения реконструкторов, ставка большевиков на толерантность была ошибкой. Логика такая: малые нации, проживающие на территории России, охотно ассимилировались, становясь частью русского большинства. После Гражданской войны нужно было не тормозить ассимиляцию, устанавливая республики, а ускорять ее, помогая нерусским становится русскими. Коммунисты 70 лет поддерживали нерусские идентичности, и в итоге потеряли 14 республик. Осталось 22 и где гарантия, что в скором времени они не уйдут вслед? Отказавшись от поддержки национальных республики сегодня, считают реконструкторы, Москва избавится от искусственного препятствия на пути к ассимиляции и снимет вопрос о сепаратизме.

С такой точкой зрения не согласны историки, изучающие национальную политику последних Романовых. Империя как раз глушила любиые проявления национализма. Как пишет Жюльет Кадио, автор книги «Лаборатория империи: Россия/СССР, 1890 — 1940», желание малых наций стать частью русского большинства сильно преувеличено. Начиная со второй половины XIX века, отношения Романовых и нерусских подданных ухудшались год от года. Накануне первой революции в России сложилась многоуровневая система дискриминации по конфессиональному и национальному признаку, ограничивающая свободу передвижения, найм на работу, получение образования и операции с недвижимостью. С 1889 года мусульманин с дипломом юриста не мог поступить в коллегию адвокатов без специального разрешения министра юстиции. Доля поляков среди студентов вузов не должна была превышать 10%.

С точки зрения Кадио, парад суверенитетов после отречения Николая Второго был закономерен. Дискриминация выталкивала малые нации из состава России. Силой оружия большевикам удалось удержать часть Украины и Беларуси. При этом Финляндия, Прибалтика и Польша благополучно ушли. Было очевидно, что нарастающие симпатии окраин к идее независимости является серьезной угрозой. У большевиков перед глазами был распад империи Габсбургов. Изучив эту историю, как указывает Мартин, большевики пришли к выводу, что если продолжать курс Романовых, окраины уйдут. Они решили не дожидаться национально-освободительных восстаний. Демонстративно уравняв национальные меньшинства и русское большинство, большевики показали, что неравенству пришел конец. СССР — абсолютно новая страна. В ней нет деления на великороссов, которым принадлежит все, и инородцев, которым не принадлежит ничего. В рамках СССР каждой нации гарантировано право на уважение и самобытность.

Благодаря этому маневру, у Москвы появилась возможность дистанцироваться от негативного имперского прошлого и заново выстроить отношения с окраинами. Несмотря на частичный возврат к дореволюционным практикам, начавшийся накануне Второй Мировой войны и продолжающийся после, Москва так и не решилась упразднить республики. Позитивная дискриминация, как указывает Мартин, продолжала работать вплоть до падения коммунистического режима. Насилие в отношении малых наций носило коррекционный характер. Когда Москве казалось, что та или иная республика готова к отделению, начинались точечные репрессии против ее руководства и интеллигенции. При этом русификация по романовским шаблонам, порицалась.

С точки зрения Терри Мартина и Жюльет Кадио, Москве до сих пор удается сохранять контроль над республиками и краями во многом благодаря принципам толерантности. Собирая страну после Гражданской войны, Москва гарантировала окраинам защиту от ассимиляции и дала твердое обещание не ставить под сомнение их право на культурную автономию. Очевидно, до тех пор пока в ее состав входят национальные республики, ей следует выполнять данное обещание. И быть готовой в любой момент взять на себя дополнительные обязательства. В надежде, что республики, автономные округа и края, получив дополнительную степень свободы, окажутся слишком инертными для организации референдума о независимости.