Максим Горюнов

Внутри российских границ находятся 22 национальные республики. У каждой есть своя конституция и свой государственный язык (за исключением Карелии). Кроме того, в состав России входят девять краев, четыре автономных округа и автономная область, в которых проживает коренное нерусское население. Всего на территории страны проживает более 100 народов. Учитывая недавний распад СССР, вопрос о том, что должна сделать Москва, чтобы республики, края, округа и области не пошли по пути Каталонии, обсуждается регулярно.

Должна ли Москва предоставить республикам и краям больше прав и свобод, как в 20-х годах прошлого века? Или будет лучше, если Москва заберет львиную часть полномочий себе, как это было во времена последних Романовых? Судя по тому, каким тоном федеральная власть в конце августа отказалась подписывать новый договор о разграничении полномочий с Татарстаном, она выбрала путь Романовых.

Первый договор о разграничении полномочий был подписан 15 февраля 1994-го. Как указывает бывший министр по делам национальностей Валерий Тишков в книге «Этнический и религиозный факторы в формировании и эволюции российского государства», это был компромисс, на который новая власть пошла после серии протестов в республике. Так, в марте 1992-го Татарстан отказался подписывать стандартный Федеративный договор, который подписывают все субъекты Российской Федерации, а в декабре 1993-го сорвал референдум по принятию новой Конституции РФ.

После подписания договора, Татарстан отказывался от дальнейшего удаления от Москвы в обмен на расширение автономии. В 2007-м договор был подписан заново сроком на 10 лет. 4 августа сего года Дмитрий Песков заявил, что позиция президента РФ по вопросу о продлении действия договора будет озвучена, когда глава государства посчитает это необходимым — жесткая, провокативная позиция. 22 августа Москва отказалась продлять договор, сославшись на то, что Российская Федерация построена не по договорному типу.

Отказ и последовавшая за ним компания в федеральных СМИ за отмену обязательного изучения татарского языка в школах привела к панике в республике. Несколько десятков татарских писателей подписали письмо в адрес президента РФ Владимира Путина с просьбой сохранить обязательное изучение национального языка в школах Татарстана.

Реконструкторы царской империи считают, что Россию от распада спасет окончательная русификация нерусских народов. Они предлагают ликвидировать национальные республики, уравнять их с областями, отменить льготы для национальных меньшинств, отменить преподавание и документооборот на национальных языках. В конченом итоге, утверждают они, Россия должна стать страной русских и русифицированных нерусских. Логика русификаторов проста: в тотально русифицированном мире некому и некуда отделяться от России.

Доказывая свою точку зрения, реконструкторы ссылаются на известный факт: чуваши, удмурты, карелы, татары получили национальные правительства из рук советской власти. Захватив Кремль, большевики занялись развитием малых наций и вложили в этот проект, получивший название «коренизация», огромные средства. В рамках коренизации они добровольно взяли на себя обязательства по поддержке национальных территорий, языков, элит и культур.

Основным мотивом такого решения, как считает профессор Гарвардского университета Терри Мартин, автор книги «Империя „положительной деятельности“. Нации и национализм в СССР, 1923−1939 гг.», было стремление сохранить распадающуюся на глазах империю.

Ошибки Романовых создали напряжение на окраинах страны. Старые методы управления исчерпали себя, нужны были новые методы. Большевики сделали невероятную по тем временам ставку на лояльность, терпимость и уважение. Их политика в отношении малых наций была настолько мягкой и прогрессивной, что Терри Мартин называет СССР первой в мире «affirmative action empire» — «империей позитивной дискриминации».

Желая расположить к себе малые нации, большевики предоставили им разнообразные льготы, точь-в-точь как в наше время США, стремясь избежать вспышек недовольства, предоставляет льготы всем возможным меньшинствам.

С точки зрения реконструкторов, ставка большевиков на толерантность и уважение была ошибкой. Малые нации были готовы к ассимиляции. Большевики искусственно ее замедлили. Нужно было не замедлять, а ускорять. За 70 советских лет, учитывая монополию на СМИ и образование, коммунисты могли начисто русифицировать десятки миллионов нерусских. Вместо этого коммунисты 70 лет поддерживали нерусские идентичности. И в итоге потеряли 14 республик. Осталось 22, и где гарантия, что когда-нибудь и они не уйдут вслед?

Республика Карелия — пожалуй, единственная, к которой у реконструкторов нет претензий. В Карелии государственным языком является русский. Карельский язык, вместе с финским и вепским, отнесен к языкам, пользующимся государственной поддержкой. Последние 100 лет карелы тихо ассимилируются, забывая язык и культуру предков. Согласно переписи 1926-го, карелов в Карелии проживало 37,2%. Согласно переписи 2010-го — 7,2%. В 1926-м русскими себя назвали 57,2%. В 2010-м — 82,2%. За 80 лет карелов стало меньше на 30%, а русских на столько же прибавилось. Язык и идентичность метрополии медленно вытесняют язык и идентичность окраины. Если бы не большевики с их уважением и терпимостью, считают реконструкторы, во Львове, в Вильнюсе и в Йошкар-Оле была бы как в Карелии.

Насколько успешна была политика Романовых? Сохранилась бы империя, если бы большевики не сделали ставку на позитивную дискриминацию?

Как пишет исследователь Жюльет Кадио, автор книги «Лаборатория империи: Россия/СССР, 1890 — 1940», начиная со второй половины XIX века отношения Романовых и нерусских подданных год от года ухудшались. За 20 лет до свержения монархии в империя сложилась многоуровневая система дискриминации по конфессиональному и национальному признаку, ограничивавшая свободу передвижения нерусских, а также найм на работу, карьеру в государственных органах, получение образования и операции с недвижимостью.

Начиная с 1889 года мусульманин, получивший диплом юриста, мог поступить в коллегию адвокатов только после получения специального разрешения министра юстиции. Годом ранее были установлены квоты для этнических шведов, немцев, финнов, латышей, эстонцев, армян и лиц, рожденных в Финляндии, служащих в воинских частях, расположенных в Европейской части России: их доля не должна была превышать 20% от общего числа офицеров.

С 1882 вводились квоты на этнических евреев в Военно-медицинской академии, Горном и Лесном институтах, в технических институтах и в ветеринарных академиях. В пределах черты оседлости доля евреев среди студентов не должна была превышать 10%, вне ее — 5%, в Москве и Санкт-Петербурге — 3%. С 1864 года доля поляков-католиков в университетах была ограничена 10%. С 1897 года греческие, армянские, грузинские и немецкие колонисты лишались права на покупку земель на Северном Кавказе и Закавказья. Купить землю в этих регионах и рассчитывать на государственную помощь могли только православные с русскими именами и фамилиями, родом из центральных российских губерний.

Профессор университета Мэриленда Михаил Долбилов в своей фундаментальной работе «Русский край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II» описал, как тяжело давалось Романовым управление обширными территориями в Восточной Европе.

25 декабря 1869-го было принято решение о введение русского языка на богослужениях в католических храмах Минска. Литургию можно было служить на польском и латыни. Зато дополнительные богослужения, а также проповедь и молитва за императора должны были звучать на русском. Целью запрета было выравнивание населения империи. После восстаний 1830 и 1863 гг. Романовы полагали, что будет лучше, если поляки станут русскими. Первым шагом должна была стать замена языка храмовой молитвы на русский.

Католические священники, позволившие себе публично протестовать против введения русского языка, арестовывались и ссылались, либо на север европейской части России, либо в монастыри рядом с Минском. Суды по поводу жалоб прихожан на произвол чиновников принимали решения в пользу чиновников. Если прихожане настаивали на своей правоте, их обвиняли в заговоре против императора.

Империи понадобилось несколько лет, чтобы понять, что жалобы и протесты верующих никак не связаны с польским сепаратизмом и коварством Ватикана. Полякам, живущим в Минске на протяжении последних нескольких веков, просто удобно слушать молитвы по-польски.

Сразу после отречения Николая Второго обозленные дискриминацией окраины начали одна за другой отделяться. Как написал Деникин в своих мемуарах о событиях 1917−1918 гг.: «Начались бесконечные национальные военные съезды вопреки разрешению правительства и главного командования. Заговорили вдруг все языки: литовцы, эстонцы, грузины, белорусы, малороссы, мусульмане, — требуя провозглашенного „самоопределения“ — от культурно-национальной автономии до полной независимости включительно, а главное — немедленного формирования отдельных войск».

Ушли Польша, Эстония, Латвия, Литва и Финляндия. Благодаря успехам Красной армии, большевикам удалось уничтожить национальные правительства Украины, Беларуси и Закавказья. При этом было совершенно непонятно, что делать с растущими как на дрожжах симпатиями окраин к идеям национального возрождения и независимости от России.

Как пишет российский исследователь Константин Дроздов, автор книги «Политика украинизации в Центральном Черноземье, 1923−1933 гг.», большевики не могли не считаться с этими настроениями. Память о странностях романовской администрации, помноженная на яростную агитацию и пропаганду, развернутую национальными правительствами в годы Гражданской войны, давала о себе знать.

В безвыходной ситуации большевики оказались дальновиднее Романовых: они сделали шаг навстречу многонациональному государству, и выиграли.

Грубость Романовых раздражала нерусских подданных. Раздражение разъедало империю. Большевики понимали, что будет дальше. Опыт империи Габсбургов — самой разумной и уравновешенной из европейских империй — был у них перед глазами и свидетельствовал: если грубо, как Романовы, покушаться на национальную идентичность окраин, они уйдут. Если им помешают, они возьмутся за оружие. Большевики решили не дожидаться национально-освободительных восстаний и помочь рождению новых наций, рассчитывая на ответную лояльность.

Помощь малым нациям демонстративно уравняла их с русскими. Большевики показали, что языковому и национальному неравенству пришел конец. Советская Россия не желает иметь ничего общего с имперской Россией и отрекается от своего исторического названия. СССР — абсолютно новая страна. В ней нет деления на великороссов, которым принадлежит все, и инородцев, которым не принадлежит ничего.

Благодаря этому жесту у большевиков появилась возможность заново выстроить отношения с малыми нациями, привлечь их на свою сторону.

Как пишет исследователь из Карлова университета Алена Маркова в книге «Шлях да савецкай нацыі. Палітыка беларусізацыі (1924−1929)», переход на национальный язык в Беларуси привел к всплеску симпатий к новой Москве. В особенности в сельской местности.

Романовы так и не дали разрешения на преподавание на белорусском языке. Даже в начальной школе. Зная об этом, большевики нашли учителей, способных преподавать на белорусском. Обеспечили их зарплатами, помогли написать, напечатали и распространили учебники. По сведениям Алены Марковой, белорусские крестьяне в массе своей были очень довольны новой школой.

Развивая успех, большевики создали несколько белорусских воинских подразделений. В составе 16-го стрелкового корпуса было два таких — 2-я и 33-я стрелковые дивизии. Чтобы обеспечить белорусские дивизии кадрами, была основана Белорусская объединенная войсковая школа имени ЦВК БССР. Дивизии комплектовалась из белорусов, обучение и команды отдавались строго на белорусском.

В итоге, сепаратистские настроения в Минске сошли на нет. Белорусам, желающим говорить на своем языке, служить в белорусской армии и видеть в правительстве таких же белорусов, как и они, не нужно было бороться за независимость. У них все это было. Не вопреки Москве, а благодаря.

Рецепт спасения империи, предложенный большевиками, с одной стороны, как утверждает Терри Мартин, опирался на изучение негативного опыта Австро-Венгерской империи. Ленин пристально следил за тем, с какой радостью Венгрия и Чехия в считанные годы перешли на свои языки, забыв немецкий. Еще пристальней большевики следили за тем, с какой легкостью прибалты, получившие независимость в результате революции, забыли русский. Повторения того и другого в Сибири и на Волге большевикам не хотелось. С другой стороны, как утверждает Жюльет Кадио, за программой большевиков стоят сто лет споров европейских социал-демократов об идеальном устройстве государства. Лучшие университеты Европы искали пути мирного сосуществования, и кое-что нашли.

Опираясь на высокую теорию социал-демократов и данные о ходе распада Австро-Венгрии, большевики твердо знали, что возврат в эпоху Романовых приведет к исчезновению страны. Несмотря на сворачивание коренизации, начавшееся накануне Второй Мировой войны, большевики не рискнули отменять местные языки и русифицировать местную администрацию. Позитивная дискриминация, как указывает Мартин, продолжала работать несмотря ни на что. Насилие в отношении национальных элит носило коррекционный характер: когда большевикам казалось, что та или иная нация стала слишком нацией, ей пускали кровь. Чтобы она, ослабев, отказалась от мечты о независимости. При этом нация оставалась нацией, русификация по романовским шаблонам, когда белорусов насильно заставляли быть русскими, порицалась.

Крайне убедителен уфимский исследователь Рустем Вахитов, автор книги «Национальный вопрос в сословном обществе: Энтосословия современной России», когда рассуждает о роли институтов, созданных в 20-е годы в его родной Башкирии. Их наличие, считает Вахитов, свидетельствует об уважении Москвы к башкирам. У башкир есть своя республика и есть своя конституция. Есть образование, документооборот, газеты, телевидение, радио, журналы и книги на башкирском языке. Если нужно, каждый башкир может получить специальный документ, прилагающийся к паспорту, о том, что он именно башкир, а не чуваш или удмурт. Президент Башкирии — этнический башкир, свободно говорящий по-башкирски. Стало быть, резюмирует Вахитов, идентичности башкир ничто не угрожает. Башкиры живут, как жили бы в суверенной стране, а значит, у них нет (или почти нет) поводов думать о референдуме.

Реконструкторы, рассуждая о России, не видят разницы между империей Романовых и СССР. Не видя разницы, они позволяют себе рассуждать в федеральных СМИ о том, нужен ли татарский язык в Татарстане или нет. Это, мягко говоря, ошибочно. Между империей Романовых и СССР лежит пропасть. В 1918 году империя Романовых рассыпалась как карточный домик. Большевикам удалось собрать ее заново на радикально иных основаниях. Егор Гайдар в монографии «Гибель империи: уроки для современной России» указывал на уникальность успеха большевиков. После первой мировой войны все старые империи пали. Никому не удалось восстановиться. Никому, замечает Гайдар, кроме России, захваченной большевиками.

Заключив контракт об уважении с каждым народом империи, большевики вдохнули в нее новую жизнь. Суть контракта в том, что Москва обязывала себя никогда не сомневаться в том, что татарин имеет право говорить на татарском языке. Именно поэтому в составе России до сих пор остается 22 национальные республики, а в составе Австрии, бывшей некогда Австро-Венгрией, ни одной. Нужно понимать, насколько это невероятный исторический успех.

Россия является первой и старейшей в мире «affirmative action empire». Чтобы сохранить контроль над территориями, ей и дальше следует оставаться таковой. И быть готовой в любой момент расширить контракт. В надежде на то, что республики, автономные округа и края окажутся достаточно инертными, чтобы не уйти в свободное плавание, что сплошь и рядом пытаются сделать другие.