Мнение
День гнева, или сообщающиеся сосуды
#Внутренняя политика
Воскресенье 9 сентября 2018 года стало днем, когда российские граждане выразили свое
недовольство действиями властей в двух разных форматах. Одна часть недовольных россиян,
придя на избирательные участки в различных городах и регионах страны, проголосовала против «Единой России» — доля голосов, полученных «партией власти» и ее кандидатами, оказалась существенно ниже, чем на всех предыдущих региональных и местных выборах в последние годы.
недовольство действиями властей в двух разных форматах. Одна часть недовольных россиян,
придя на избирательные участки в различных городах и регионах страны, проголосовала против «Единой России» — доля голосов, полученных «партией власти» и ее кандидатами, оказалась существенно ниже, чем на всех предыдущих региональных и местных выборах в последние годы.
Другая, существенно меньшая по численности, группа недовольных россиян вышла на протестные акции на улицах многих крупных городов страны, которые по большей части не были согласованы властями и в ряде случаев пресечены ими с разной степенью жесткости. Эти два протестных потока не слишком пересекались друг с другом. Те, кто выходил на уличные протесты, не верят в то, что выборы с лицензированными Кремлем кандидатами и списками способны что-то изменить в политической жизни страны и повлиять на проводимый властями политический курс. В свою очередь, те, кто пришел на избирательные участки, даже симпатизируя лозунгам несанкционированных протестов, зачастую откровенно боятся принимать в них участие, не без оснований опасаясь попасть под удары дубинок «силовиков».
В результате два одновременных потока протестных действий россиян — протестное голосование на избирательных участках, с одной стороны, и уличные протестные акции, с другой, — оказались разделены в политическом и в физическом пространстве; слишком сильно различались между собой и участники этих действий, и мотивы и механизмы их поведения. Однако на деле речь идет не столько о параллельных процессах, сколько о сообщающихся сосудах.
Больше всего от снижения поддержки властей выиграла «системная оппозиция» в лице КПРФ и ЛДПР, как это было и на думских выборах 2011 года.
Семь лет назад призыв голосовать, за кого угодно, кроме «Единой России», повлек за собой увеличение доли голосов за кандидатов от этих партий.
Сегодня раздражение прежде лояльных избирателей повышением пенсионного возраста выразилось не только в снижении рейтингов власти, но и в поисках альтернативы нынешнему статус-кво, приемлемой и доступной. Коммунисты (не только КПРФ, но в ряде регионов и «Коммунисты России») и жириновцы в глазах этой части избирателей соответствовали обоим данным критериям — голосование за них встречается представителями «вертикали власти» хотя и без одобрения, но с пониманием. В позднем СССР аналогом такого проявления несогласия с политикой партии и правительства было демонстративное вывешивание водителями на лобовом стекле автомобилей фотографий Сталина, на которое власти готовы были смотреть сквозь пальцы.
Результаты недовольства избирателей не замедлили сказаться — в ряде регионов и городов страны «Единая Россия» понесла ощутимые, хотя и не катастрофические потери. Причины электоральных неудач Кремля во многом были связаны со спецификой регионального и местного контекста — начиная от неадекватности ряда назначенных Центром губернаторов и заканчивая неприятием их действий со стороны местных элит. Раздражение избирателей проявилось достаточно заметно, даром, что сама «системная» оппозиция во многих случаях (хотя и не везде) не слишком усердствовала для собственного успеха.
Что же до оппозиции «несистемной», то отчасти ее представители не были допущены до участия в выборах (как произошло, например, на выборах мэра Хабаровска), отчасти активисты на местах сознательно решили не тратить время и силы на регистрацию кандидатов и борьбу за голоса избирателей, предпочтя мобилизацию протестных настроений в формате уличных акций.
В результате два одновременных потока протестных действий россиян — протестное голосование на избирательных участках, с одной стороны, и уличные протестные акции, с другой, — оказались разделены в политическом и в физическом пространстве; слишком сильно различались между собой и участники этих действий, и мотивы и механизмы их поведения. Однако на деле речь идет не столько о параллельных процессах, сколько о сообщающихся сосудах.
Больше всего от снижения поддержки властей выиграла «системная оппозиция» в лице КПРФ и ЛДПР, как это было и на думских выборах 2011 года.
Семь лет назад призыв голосовать, за кого угодно, кроме «Единой России», повлек за собой увеличение доли голосов за кандидатов от этих партий.
Сегодня раздражение прежде лояльных избирателей повышением пенсионного возраста выразилось не только в снижении рейтингов власти, но и в поисках альтернативы нынешнему статус-кво, приемлемой и доступной. Коммунисты (не только КПРФ, но в ряде регионов и «Коммунисты России») и жириновцы в глазах этой части избирателей соответствовали обоим данным критериям — голосование за них встречается представителями «вертикали власти» хотя и без одобрения, но с пониманием. В позднем СССР аналогом такого проявления несогласия с политикой партии и правительства было демонстративное вывешивание водителями на лобовом стекле автомобилей фотографий Сталина, на которое власти готовы были смотреть сквозь пальцы.
Результаты недовольства избирателей не замедлили сказаться — в ряде регионов и городов страны «Единая Россия» понесла ощутимые, хотя и не катастрофические потери. Причины электоральных неудач Кремля во многом были связаны со спецификой регионального и местного контекста — начиная от неадекватности ряда назначенных Центром губернаторов и заканчивая неприятием их действий со стороны местных элит. Раздражение избирателей проявилось достаточно заметно, даром, что сама «системная» оппозиция во многих случаях (хотя и не везде) не слишком усердствовала для собственного успеха.
Что же до оппозиции «несистемной», то отчасти ее представители не были допущены до участия в выборах (как произошло, например, на выборах мэра Хабаровска), отчасти активисты на местах сознательно решили не тратить время и силы на регистрацию кандидатов и борьбу за голоса избирателей, предпочтя мобилизацию протестных настроений в формате уличных акций.
Неудивительно, что в такой ситуации уличные акции вызывали у властей куда большее опасение, нежели голосование, и основной удар был направлен именно против них.
Практически повсеместными оказались отказы в согласовании митингов. Кое-где (как в Санкт-Петербурге) власти сначала согласовали акции, а затем дали «задний ход» под надуманным предлогом. Кроме отказа в согласовании, распространенной технологией противодействия митингам стали превентивные задержания Алексея Навального, активистов штабов в регионах и ряда других заметных публичных лиц.
Характерно, что массовое применение властями силы против протестующих чаще всего наблюдалось там, где региональные выборы 9 сентября не проводились (как в Краснодаре или Санкт-Петербурге, где разгон массовых акций отличался особой демонстративной свирепостью). Напротив, необходимость избегать эксцессов на фоне голосования привела к тому, что в ряде городов (в Москве или Новосибирске) столкновения протестующих с силовиками носили локальный характер, а задержания участников были не столь многочисленными.
Что ждет оба русла протестного потока после 9 сентября? Власти могут быть довольны демонстративно жестким подавлением уличных акций и, скорее всего, будут склонны развязать руки силовикам для новых репрессий и угроз в отношении не только активистов, но и рядовых участников протестов. Такой подход призван поднять цену участия в уличных акциях для тех недовольных россиян, кто пока склонен ограничиваться лишь протестным голосованием.
Что же до «системной» оппозиции, то избранных от нее депутатов и глав администраций, как и прежде, постараются кооптировать и/или запугать — вряд ли кто-то из них рискнет открыто выступить в поддержку уличных протестов. «Системные оппозиционеры» вряд ли перейдут в ранг острых критиков власти — риски давления со стороны силовиков для них куда опаснее, нежели утрата внезапно обретенной электоральной поддержки. Но недовольство российских граждан политикой властей, скорее всего, никуда не денется, а лишь усилится. Будущее покажет, сольются ли два русла протестных настроений россиян в единый поток или же они так и останутся слабо связанными друг с другом сообщающимися сосудами.
Характерно, что массовое применение властями силы против протестующих чаще всего наблюдалось там, где региональные выборы 9 сентября не проводились (как в Краснодаре или Санкт-Петербурге, где разгон массовых акций отличался особой демонстративной свирепостью). Напротив, необходимость избегать эксцессов на фоне голосования привела к тому, что в ряде городов (в Москве или Новосибирске) столкновения протестующих с силовиками носили локальный характер, а задержания участников были не столь многочисленными.
Что ждет оба русла протестного потока после 9 сентября? Власти могут быть довольны демонстративно жестким подавлением уличных акций и, скорее всего, будут склонны развязать руки силовикам для новых репрессий и угроз в отношении не только активистов, но и рядовых участников протестов. Такой подход призван поднять цену участия в уличных акциях для тех недовольных россиян, кто пока склонен ограничиваться лишь протестным голосованием.
Что же до «системной» оппозиции, то избранных от нее депутатов и глав администраций, как и прежде, постараются кооптировать и/или запугать — вряд ли кто-то из них рискнет открыто выступить в поддержку уличных протестов. «Системные оппозиционеры» вряд ли перейдут в ранг острых критиков власти — риски давления со стороны силовиков для них куда опаснее, нежели утрата внезапно обретенной электоральной поддержки. Но недовольство российских граждан политикой властей, скорее всего, никуда не денется, а лишь усилится. Будущее покажет, сольются ли два русла протестных настроений россиян в единый поток или же они так и останутся слабо связанными друг с другом сообщающимися сосудами.
