Мнение
4 простых шага на пути к хорошему образованию и почему при Путине их сделать не получится
#Образование
Российское образование на протяжении последних двадцати лет находится в состоянии непрерывных реформ. Многие из целей, которые заявляют «реформаторы», в теории звучат вполне разумно. C одними кто-то из нас с вами может даже согласиться, другие могут вызвать неприятие. Но общее у этих «реформ» одно: при их проведении мнение преподавателей, родителей и самих учащихся никого не волнует. Россиян опять забыли спросить, что же лучше для них самих.
Не будет преувеличением сказать, что главный принцип государственной политики в области образования последних полутора десятилетий — это высокомерное недоверие к родителям и педагогам. «Государству» кажется, что оно лучше родителей знает, чему надо учить и как надо воспитывать наших детей. «Государству» кажется, что оно лучше самих учителей знает, как надо учить. «Государство» уверено, что учителя, директора школ, профессора — жулики и лентяи, которые только и норовят, что схалтурить, украсть, отлынуть от работы. Государству — а вернее, министерским чиновникам — кажется, что только благодаря неусыпному контролю и непрерывным поучениям с их стороны в российской школе и в российском вузе может произойти что-то полезное.
Не важно при этом, какие именно «реформы» проводятся, — результат всегда один. Кому-то нравились «технократы-прогрессисты» Фурсенко и Ливанов, кто-то их ненавидел и обрадовался назначению «консерватора» Васильевой. Но сути дела это не меняет: каждая волна «реформ» сопровождается все новыми и новыми приступами централизации и бюрократизации, а преподаватели, директора школ, ректоры вузов все больше превращаются в бесправных исполнителей.
Давайте посмотрим на идеи путинского Минобра. Что нам предложило министерство за последние месяцы? Во-первых, это идея забрать учредительство школ у муниципалитетов и передать их на региональный уровень. Россияне и избранные ими муниципальные депутаты объявляются недостойными и неспособными управлять образованием собственных детей. Министерство полагает, что граждане не способны решать, на что тратить деньги, кто должен быть директором школы, какие школы в нашем городе открывать, а какие объединять, — этим должны заниматься региональные министры, назначенные губернатором. Разумеется, речь идет об «оптимизации», «повышении эффективности» и даже о такой благой цели, как выравнивание ресурсной обеспеченности. Но результат будет один: управление школой станет не ближе к гражданам, а дальше от них.
Во-вторых, Минобр запустил очередную волну обновления образовательных стандартов-ФГОСов. Как показали развернувшиеся вокруг них бурные дискуссии, новые стандарты, радикально перекраивающие работу педагогов, забыли обсудить и с гражданами, и с самим педагогическим сообществом. Но самое главное — кому-то нужно это обновление? Министр Васильева говорит о «едином образовательном пространстве». Звучит красиво, но на практике это означает, что у учителей будет еще меньше возможностей самим определять, как и чему учить. У родителей будет еще меньше возможностей влиять на то, чему будут учить их детей. Идеал министра понятен: чиновник из Москвы должен диктовать, что происходит на каждом уроке в каждой школе от Владивостока до Калининграда.
Разумеется, оборотной стороной централизации, без которой немыслим сложившийся в России к 2018 году политический режим, является коррупция. Как это работает, хорошо видно на примере вектора на создание «единого образовательного пространства», что предполагает и резкое сокращение линейки учебников. На практике это означает вытеснение с рынка учебников более мелких игроков, формирование монополиста в лице издательства «Просвещение», которое долгое время принадлежало Ротенбергу. Именно его учебники почему-то признаются достойными. А министерство тем временем требует от школ и вузов непрерывного обновления учебников, вне зависимости от их реального износа.
Каждый, кто работает сегодня в системе образования, на себе ощущает последствия такой централизации. Учителя и преподаватели вузов завалены бумажной работой — отчетностью, которая к тому же меняется чуть ли не каждый год. Едва ли не каждый год «улучшаются» образовательные стандарты — значит, сейчас опять надо будет переделывать учебные программы и материалы. Переделывать, разумеется, на бумаге — к реальной жизни все эти новые требования имеют мало отношения.
Любой практикующий педагог и преподаватель скажет, что больше времени тратит на подготовку никому не нужных программ и отчетов, которые сдаются буквально десятками килограммов, на вес, чем на настоящую подготовку к занятиям, на общение со студентами и учениками, на повышение своей квалификации. Особенно много таких бумаг приходится готовить, если школа или вуз должны проходить очередную «проверку» или «аттестацию». И ладно бы от этих проверок был какой-то толк, но нет: как и почти все, что производит сложившаяся политическая система, эти проверки и отчеты — фикция, обман, очковтирательство. О сути образования тут речи не идет — главное, чтобы были в порядке килограммы «программ». В итоге вместо того, чтобы помогать школам и университетам, министерское «улучшательство» выталкивает из школ и вузов энергичных, креативных, неравнодушных педагогов. Те, кто все-таки находит в себе силы остаться, связаны по рукам и ногам. По данным последних обследований, главная проблема, о которой говорят учителя, — это усталость от бесконечных «реформ» и чувство унижения.
Не важно при этом, какие именно «реформы» проводятся, — результат всегда один. Кому-то нравились «технократы-прогрессисты» Фурсенко и Ливанов, кто-то их ненавидел и обрадовался назначению «консерватора» Васильевой. Но сути дела это не меняет: каждая волна «реформ» сопровождается все новыми и новыми приступами централизации и бюрократизации, а преподаватели, директора школ, ректоры вузов все больше превращаются в бесправных исполнителей.
Давайте посмотрим на идеи путинского Минобра. Что нам предложило министерство за последние месяцы? Во-первых, это идея забрать учредительство школ у муниципалитетов и передать их на региональный уровень. Россияне и избранные ими муниципальные депутаты объявляются недостойными и неспособными управлять образованием собственных детей. Министерство полагает, что граждане не способны решать, на что тратить деньги, кто должен быть директором школы, какие школы в нашем городе открывать, а какие объединять, — этим должны заниматься региональные министры, назначенные губернатором. Разумеется, речь идет об «оптимизации», «повышении эффективности» и даже о такой благой цели, как выравнивание ресурсной обеспеченности. Но результат будет один: управление школой станет не ближе к гражданам, а дальше от них.
Во-вторых, Минобр запустил очередную волну обновления образовательных стандартов-ФГОСов. Как показали развернувшиеся вокруг них бурные дискуссии, новые стандарты, радикально перекраивающие работу педагогов, забыли обсудить и с гражданами, и с самим педагогическим сообществом. Но самое главное — кому-то нужно это обновление? Министр Васильева говорит о «едином образовательном пространстве». Звучит красиво, но на практике это означает, что у учителей будет еще меньше возможностей самим определять, как и чему учить. У родителей будет еще меньше возможностей влиять на то, чему будут учить их детей. Идеал министра понятен: чиновник из Москвы должен диктовать, что происходит на каждом уроке в каждой школе от Владивостока до Калининграда.
Разумеется, оборотной стороной централизации, без которой немыслим сложившийся в России к 2018 году политический режим, является коррупция. Как это работает, хорошо видно на примере вектора на создание «единого образовательного пространства», что предполагает и резкое сокращение линейки учебников. На практике это означает вытеснение с рынка учебников более мелких игроков, формирование монополиста в лице издательства «Просвещение», которое долгое время принадлежало Ротенбергу. Именно его учебники почему-то признаются достойными. А министерство тем временем требует от школ и вузов непрерывного обновления учебников, вне зависимости от их реального износа.
Каждый, кто работает сегодня в системе образования, на себе ощущает последствия такой централизации. Учителя и преподаватели вузов завалены бумажной работой — отчетностью, которая к тому же меняется чуть ли не каждый год. Едва ли не каждый год «улучшаются» образовательные стандарты — значит, сейчас опять надо будет переделывать учебные программы и материалы. Переделывать, разумеется, на бумаге — к реальной жизни все эти новые требования имеют мало отношения.
Любой практикующий педагог и преподаватель скажет, что больше времени тратит на подготовку никому не нужных программ и отчетов, которые сдаются буквально десятками килограммов, на вес, чем на настоящую подготовку к занятиям, на общение со студентами и учениками, на повышение своей квалификации. Особенно много таких бумаг приходится готовить, если школа или вуз должны проходить очередную «проверку» или «аттестацию». И ладно бы от этих проверок был какой-то толк, но нет: как и почти все, что производит сложившаяся политическая система, эти проверки и отчеты — фикция, обман, очковтирательство. О сути образования тут речи не идет — главное, чтобы были в порядке килограммы «программ». В итоге вместо того, чтобы помогать школам и университетам, министерское «улучшательство» выталкивает из школ и вузов энергичных, креативных, неравнодушных педагогов. Те, кто все-таки находит в себе силы остаться, связаны по рукам и ногам. По данным последних обследований, главная проблема, о которой говорят учителя, — это усталость от бесконечных «реформ» и чувство унижения.
Все это, конечно, не значит, что российское образование не должно становиться лучше: конечно, должно — как и российские дороги, и музеи, и армия, и судебная система. Но сегодня именно государство, именно работа чиновничества стала главным препятствием для улучшения нашего образования. Пора сказать чиновникам от образования: «Лекарь, излечи себя сам!» Пока мы не наведем порядок в федеральном и региональном министерствах, не снимем бремя бюрократического давления с учителей, не обеспечим им достойные условия работы и не дадим им возможность работать творчески, мы не имеем никакого права обращаться к ним с какими-то предложениями об «улучшениях».
Более того, когда мы избавимся от засилья чиновничества и безумной централизации, такому маниакальному «улучшательству» просто не будет места в нашем образовании. У школ и вузов, у родителей и муниципалитетов, у отдельных преподавателей должна быть возможность экспериментировать. Учить так, как им кажется лучше. Использовать учебники, которые им кажутся интересными. Приглашать интересных учителей, директоров, профессоров — а не тех, которые соответствуют бессмысленным бумажным министерским критериям. Профессиональное сообщество и родители, десятки и сотни тысяч россиян, патриотов своей страны и патриотов своего дела, гораздо лучше знают, как сделать наши школы лучше, чем любое министерство, даже самое благонамеренное.
Мы должны вернуть преподавателям достоинство, должны вернуть родителям и преподавателям определяющую роль в образовании.
Поэтому главным тезисом перемен должен быть мораторий на «образовательные реформы», мораторий на бесконечное «улучшательство». Обещание Н Е проводить очередной реформы. Обещание Н Е совершенствовать ФГОСы, НЕ принимать очередной закон об образовании и НЕ перекраивать нормативную базу — а простая отмена ненужных регуляторных требований.
Вместо этого главные усилия должны быть направлены на то, чтобы государство — Министерство образования, Министерство финансов, всевозможные проверяющие инстанции — перестали быть проблемой для нашей системы образования.
Что мы практически должны для этого сделать:
Вместо этого главные усилия должны быть направлены на то, чтобы государство — Министерство образования, Министерство финансов, всевозможные проверяющие инстанции — перестали быть проблемой для нашей системы образования.
Что мы практически должны для этого сделать:
1
Увеличить финансирование образования
По данным ЦСР, Россия находится в одном ряду с развитыми странами по продолжительности обязательного обучения, но тратит на образование в 1,5 раза меньше, чем в среднем развитые страны: 3,5% ВВП против 5,2% ВВП. Согласно сопоставлениям ОЭСР, финансирование образования по паритету покупательной способности на одного школьника в 2015 году в России было в 2 раза ниже, чем средний показатель по ОЭСР. С 2000 по 2015 год число российских школ сократилось более чем на треть (с 68 100 до 42 600). По данным самого правительства, на сегодня в школах не хватает 6 миллионов мест. Эта ситуация вынуждает учреждения обучать детей в две и три смены. В ближайшем будущем ситуация может усугубиться: по прогнозам РАНХиГС, число детей школьного возраста к 2024 году вырастет на 16%, или на 2,6 млн человек.
Россия должна вывести расходы на образование как долю от ВВП как минимум на уровень стран ОЭСР. При этом следует помнить, что Россия страдает еще и от чрезмерной роли государства в экономике. Для наших целей это означает, что потенциальных источников частного финансирования образования в стране гораздо меньше, чем в большинстве развитых стран: те частные компании, которые могли бы вкладываться в образование и действительно начинали это делать, одна за другой переходят под контроль государства, госкорпораций, госбанков. Поэтому сегодня разговоры о развитии частно-государственного партнерства — это, к сожалению, отвратительное лицемерие: до тех пор, пока доля контролируемых государством активов в экономике не снизится в несколько раз, речь должна идти именно о выполнении бюджетом свои прямых обязанностей по финансированию образования.
Россия должна вывести расходы на образование как долю от ВВП как минимум на уровень стран ОЭСР. При этом следует помнить, что Россия страдает еще и от чрезмерной роли государства в экономике. Для наших целей это означает, что потенциальных источников частного финансирования образования в стране гораздо меньше, чем в большинстве развитых стран: те частные компании, которые могли бы вкладываться в образование и действительно начинали это делать, одна за другой переходят под контроль государства, госкорпораций, госбанков. Поэтому сегодня разговоры о развитии частно-государственного партнерства — это, к сожалению, отвратительное лицемерие: до тех пор, пока доля контролируемых государством активов в экономике не снизится в несколько раз, речь должна идти именно о выполнении бюджетом свои прямых обязанностей по финансированию образования.
2
Вернуть преподавателям уважение и профессиональную независимость
Не может и не должна сохраняться унизительная ситуация, когда профессор в России — стране, которая претендует на ведущие позиции в мире, — имеет официальный оклад в 5000−10 000 рублей. Все обещания и указания Владимира Путина повысить зарплаты педагогов и ученых обернулись, как это обычно бывает с путинскими обещаниями, профанацией. О повышении доходов отчитываются «средней температурой по палате» — которая поднимается за счет сверхвысоких зарплат небольшого числа избранных. В последние месяцы вузы, институты и школы массово заставляли людей переводиться на доли ставки — при сохранении фактического объема работы, а накануне президентских выборов выплачивали сотрудникам зарплаты «авансом» — чтобы фиктивно повысить средний показатель по состоянию на февраль-март.
Не менее порочна и выстроенная за последние годы система многоступенчатых надбавок, которые, во-первых, непрозрачны, а во-вторых, ставят преподавателя в унизительную зависимость от начальника. Мы прекрасно понимаем, что эта зависимость используется и в политических целях: она не позволяет критиковать своего завкафедрой, спорить с деканом, выступить против жулика-ректора со списанной диссертацией. Не дает она и проявить принципиальность, работая в избирательной комиссии. «Неудобного» педагога и увольнять даже не надо: достаточно обрезать надбавки и заставить его жить на «голом окладе». Того же самого добиваются и переводом преподавателей на краткосрочные контракты: если преподаватель демонстрирует непокорность, «неправильные» политические воззрения — контракт можно просто не продлить.
Разумеется, президент Путин прямо заложил эти последствия, когда распорядился в мае 2012 года «повысить зарплаты» — но денег на это не выделил. Учителя и преподаватели должны получать твердый оклад на европейском уровне. В Восточной Европе, где нет нефти и газа, сейчас средние зарплаты учителей порядка 650 евро в Польше или 1200 евро в Эстонии. В богатой России нужно обеспечить зарплаты учителей не ниже этого уровня. Однако недостаточно просто повысить финансирование — необходимо изменить саму порочную модель оплаты труда. Всевозможные стимулирующие добавки должны идти сверх базового оклада. Контракты должны заключаться, как правило, на срок не менее 5 лет. Повышение окладов не должно достигаться за счет повышения эксплуатации преподавателей. Контракты должны твердо ограничивать объемы аудиторной нагрузки.
Не менее порочна и выстроенная за последние годы система многоступенчатых надбавок, которые, во-первых, непрозрачны, а во-вторых, ставят преподавателя в унизительную зависимость от начальника. Мы прекрасно понимаем, что эта зависимость используется и в политических целях: она не позволяет критиковать своего завкафедрой, спорить с деканом, выступить против жулика-ректора со списанной диссертацией. Не дает она и проявить принципиальность, работая в избирательной комиссии. «Неудобного» педагога и увольнять даже не надо: достаточно обрезать надбавки и заставить его жить на «голом окладе». Того же самого добиваются и переводом преподавателей на краткосрочные контракты: если преподаватель демонстрирует непокорность, «неправильные» политические воззрения — контракт можно просто не продлить.
Разумеется, президент Путин прямо заложил эти последствия, когда распорядился в мае 2012 года «повысить зарплаты» — но денег на это не выделил. Учителя и преподаватели должны получать твердый оклад на европейском уровне. В Восточной Европе, где нет нефти и газа, сейчас средние зарплаты учителей порядка 650 евро в Польше или 1200 евро в Эстонии. В богатой России нужно обеспечить зарплаты учителей не ниже этого уровня. Однако недостаточно просто повысить финансирование — необходимо изменить саму порочную модель оплаты труда. Всевозможные стимулирующие добавки должны идти сверх базового оклада. Контракты должны заключаться, как правило, на срок не менее 5 лет. Повышение окладов не должно достигаться за счет повышения эксплуатации преподавателей. Контракты должны твердо ограничивать объемы аудиторной нагрузки.
3
Вернуть автономию учебным заведениям
Вместо реформ сверху, необходимо дать возможность учреждениям самим управлять своими финансами. Во-первых, нужно вернуть школам и вузам финансовую автономию и снизить бремя отчетности. Каждый, кто работает в сфере образования, знает, сколько денег тратится напрасно из-за необходимости соблюдать нелепые ограничения: вроде и деньги у тебя есть, но потратить их на действительно нужное дело ты не можешь. Средства на командировку или издание книги приходится выписывать как премию, или наоборот, командировку оформлять как повышение квалификации, а премию — как грант на исследование (а значит, и сочинять никому не нужный бессодержательный отчет). Разумеется, ты не только сам в итоге оказываешься «на крючке» у проверяющих, но и тратишь часть денег на поддержание этой фикции — иногда до 20 процентов средств уходит на подобные обходные маневры. Вместо этого школы и вузы должны иметь возможность достаточно широко маневрировать средствами в пределах выделенного финансирования.
Во-вторых, нужно вернуть реальное самоуправление вузам и школам. Недопустимо, когда чиновник вызывает директора школы или ректора вуза и орет на него, как на мальчишку. Недопустимо, когда директора или ректора можно уволить по щелчку пальцев, без всякой причины — и прислать на его место никому не известного «варяга», какого-нибудь политического назначенца. В школы и вузы должна вернуться реальная автономия, включая реальную подотчетность руководителей своему коллективу. Школы и вузы должны быть избавлены от безумного груза отчетности, от написания никому не нужных «учебно-методических комплексов» килограммами и «программ» на десятки страниц. В частности, необходимо просто ликвидировать Рособрнадзор как проверяющую и контролирующую инстанцию: она ничего не проверяет и не контролирует, кроме наличия ненужных формальных бумаг. И уж конечно, нет никакого оправдания регулярным и совершенно бессмысленным переаттестациям наших ведущих вузов. Никакого вреда, кроме пользы, не будет и от ликвидации ФГОСов как таковых.
Во-вторых, нужно вернуть реальное самоуправление вузам и школам. Недопустимо, когда чиновник вызывает директора школы или ректора вуза и орет на него, как на мальчишку. Недопустимо, когда директора или ректора можно уволить по щелчку пальцев, без всякой причины — и прислать на его место никому не известного «варяга», какого-нибудь политического назначенца. В школы и вузы должна вернуться реальная автономия, включая реальную подотчетность руководителей своему коллективу. Школы и вузы должны быть избавлены от безумного груза отчетности, от написания никому не нужных «учебно-методических комплексов» килограммами и «программ» на десятки страниц. В частности, необходимо просто ликвидировать Рособрнадзор как проверяющую и контролирующую инстанцию: она ничего не проверяет и не контролирует, кроме наличия ненужных формальных бумаг. И уж конечно, нет никакого оправдания регулярным и совершенно бессмысленным переаттестациям наших ведущих вузов. Никакого вреда, кроме пользы, не будет и от ликвидации ФГОСов как таковых.
4
Вернуть родителей в школы
Наконец, нужно остановить передачу школ на региональный уровень: наоборот, роль муниципалитетов и местных сообществ в школах должна быть определяющей. Мы предлагаем создать на уровне муниципалитетов специальные советы по образованию, членов которых будут избирать сами граждане прямым голосованием и которым будут переданы ключевые полномочия в таких вопросах, как реорганизация школ, контроль над расходами, согласование кандидатов в директора школ и согласование решений об их увольнении.
