Сергей Абашин

Начнем с того, что поставки наркотиков в Россию мало связаны с проблематикой виз. Основные объёмы, а речь о десятках тонн, поступают как транспортный груз. Его могут курировать и сопровождать и российские граждане, которые включены (а часто являются основными организаторами) в этот бизнес, и иностранные граждане, которые вполне легально могут получить разные типы визы. Здесь ключевыми являются вопросы контроля таких грузовых поставок на границе, а также взаимодействия с пограничными службами стран, с которыми Россия граничит, для предотвращения транзита наркотиков через их территорию.

Вопрос введения виз для регулирования миграции, когда оптимально использовать этот инструмент и есть ли альтернативы — более сложный.

Я разобью свой текст на несколько пунктов:

Визы, безусловно, являются вполне легитимным и широко используемым в мире инструментом регулирования миграции в целом, в том числе для обеспечения безопасности страны. Страна вправе принимать решение о введении визовой системы или её отмене, исходя из своих интересов (если ее права не ограничиваются международными соглашениями, взятыми на себя добровольно). Само по себе введение виз не является «злом» или «добром», но также не является панацеей и единственным инструментом решения вопроса миграции и безопасности. Практика отмены виз или облегчения получения визы также широко распространена в мире, например для привлечения массового туризма или рабочей силы. В этом случае миграция контролируется введением биометрических иностранных паспортов (например, с отпечатками пальцев), созданием единой базы данных о находящихся в стране иностранцах, принудительной депортацией, а также экономическими мерами, которые мотивируют трудовых мигрантов приезжать или уезжать.

Если целью является ограничение миграции, введение виз должно сопровождаться целой серией дополнительных мероприятий. К ним относится установление контроля над всем периметром границы со странами, откуда могут приехать мигранты. Как показывает пример США и Мексики, полноценный контроль это — постройка стены. В противном случае вероятен риск увеличения массового нелегального пересечения границы и создания теневого криминального бизнеса в этой сфере. Также придется установить более жёсткие правила выдачи виз, иначе процедура может превратиться в коррупционный механизм, который будет по-прежнему воспроизводить миграционный поток в больших масштабах, но уже изначально криминального характера. Надо отдавать себе отчёт в том, что эти и другие сопутствующие меры потребует серьёзных институциональных изменений, финансовых и временных затрат для разработки, оценки и воплощения.

Очень серьёзной проблемой при введении виз может стать статус тех иностранных граждан, которые уже находятся на территории России по безвизовой схеме. Единовременно их насчитывается в общей сложности около 9 млн человек (в том числе из стран Центральной Азии — 3,3 млн, из стран Закавказья — 1,1 млн). Введение виз со странами, откуда прибыли эти иностранные граждане, может сопровождаться действиями по одному из двух сценариев. Либо будет объявлено проведение масштабной полицейской операции по вытеснению, добровольному или принудительному, этих людей, то есть создание целой сети институтов и дополнительных механизмов (мест временного содержания, оплата обратных билетов и пр.). Либо речь будет идти о полной амнистии уже находящихся в России иностранцев и предоставлении им нового временного или постоянного статуса пребывания (механизм которого нужно разработать). Другими словами, здесь нужны дополнительные финансовые расчёты и законодательные акты, создание новых статусов для мигрантов.

Помимо дополнительных мер, связанных с введением визового режима, нужно иметь в виду возможные последствия этого шага — в случае его более-менее успешного осуществления. Введение виз приведёт к смещению структуры миграции. В частности, из временной она всё больше будет становиться постоянной. Как показывает опыт других стран, введение визового режима подтолкнет немалую часть трудовых мигрантов остаться в России навсегда, на постоянное жительство в официальном или неофициальном статусе. Это происходит из страха, что, однажды оказавшись за пределами российской территории, они не смогут в следующий раз вернуться в Россию на заработки, как им позволяет нынешняя безвизовая система.

Одним из побочных результатов, как опять же показывает опыт других стран, станет увеличение родственной миграции. Семьи будут стремиться воссоединиться уже на территории России. И если сейчас едут на заработки в значительной мере мужчины, то визовый режим может подтолкнуть к более активной миграции женщины и детей. В этом случае придется либо принимать меры по ограничению такой новой миграции (с неизбежным вопросом о нарушении многих международных норм прав человека), либо предусмотреть новые затраты на приём, обеспечение и интеграцию новые категории мигрантов.

Стоит ожидать введения ответных виз. В странах СНГ проживет в настоящее время значительное число русскоязычного населения, имеющих исторические, культурные, а также родственные и деловые связи с Россией (в странах Центральной Азии, прежде всего в Казахстане, — от 4 до 5 млн человек, в странах Закавказья — около 0,1 млн). Для многих из них визовый режим станет организационной и финансовой нагрузкой, за что моральную ответственность будет нести правительство России. Какую-то часть русскоязычного населения это подтолкнёт к миграции в Россию, в этом случае придётся предусмотреть новые затраты на приём и обеспечение новой волны иммигрантов, состоящей из пенсионеров, женщин и детей.

Есть вероятность, что долговременным эффектом визового ограничения станет ухудшение экономической и социальной ситуации в странах Центральной Азии и Закавказья, усиление там нестабильности и конфликтов с возможным в будущем потоком беженцев в Россию (как это произошло в Европе в 2016 году). Хотя такой сценарий может и не произойти, но вероятность, как показывает опять же опыт других стран, существует. Для предотвращения такой перспективы надо будет серьёзно думать об увеличении прямой (а не опосредованной миграцией и трудовыми переводами) экономической и военной помощи этим странам.

Введение виз будет иметь ряд возможных последствий в международной сфере, которые нужно учитывать. Оно потребует пересмотра множества многосторонних и двусторонних договоров. Фактически должны быть демонтированы СНГ и Евразийский союз. Многие соседние страны воспримут это как недружественный акт. Это затруднит осуществление экономических проектов и сотрудничества, сделает более проблемной поддержку России со стороны этих стран, например в голосовании в международных организациях, а также затруднит военное взаимодействие и взаимодействие спецслужб для обеспечения безопасности в регионе и на южных границах России.

Моральной проблемой станет также выборочное введение виз исключительно для стран Центральной Азии и Закавказья. Помимо того, что от этого могут пострадать или иметь дополнительные трудности сотни тысяч русскоязычных жителей этих стран, бизнес-партнёров, культурных и научных деятелей, само негативное выделение именно этих «мусульманских» стран (а также «христианской», но «кавказской» Армении) в отличие от «славянских» или «православных» Украины, Белоруссии и Молдовы, будет неизбежно воспринято как ксенофобский стереотип. Это опять же станет фактором усиления антироссийских настроений в соседних с Россией государствах.

В заключение можно сказать, что вопрос о визах со странами СНГ или даже только со странами Центральной Азии и Закавказья требует выработки ясного решения всех выше обозначенных проблем. На данный момент, на мой взгляд, вся совокупность нежелательных последствий делает решение о визах рискованным.

Наиболее реальным и оптимальным способом регулирования миграцию на сегодня является сочетание нескольких механизмов. Это, прежде всего, система платных трудовых патентов, которые нужно приобретать для разрешения на работу в России. Цена патента может различаться в зависимости от региона, чтобы мотивировать или демотивировать мигрантов оставаться в стране. Патенты также выглядят на данный момент наиболее оптимальным механизмом сбора налогов с приезжих работников, их социального страхования и контроля за их состоянием здоровья. Патенты нужно дополнить созданием единой базы биометрического учёта иностранцев, которая позволит контролировать перемещение мигранта. Такие механизмы контроля позволяют отслеживать миграцию и выделять категории, с которыми нужно работать по более интенсивной интеграции или по постепенному вытеснению. Эксперты солидарны в том, что миграция в Россию должна быть затруднена для лиц, которые совершили серьёзные преступления и получили судебные наказания на российской территории, а также являются носителями опасных заболеваний. Для этих случаев должна быть создана система прямой депортации иностранных граждан и последующего запрета на въезд. Возможны какие-то дополнительные меры и решения в рамках такого гибкого подхода. Всё это потребует в том числе воссоздания Федеральной миграционной службы как гражданского государственного института с задачами регулирования миграции.