Отправляясь на встречу по заданию редакции «План перемен», я не знала, какой опыт меня ожидает. Встреча с психологом Александром Арчаговым, выработка общих демократических ценностей у группы разношерстных людей, — ну ладно, поиграем, поговорим. Однако, оказалось, за 80 минут можно познать, как устроена Россия, прочувствовать «на своей шкуре» — а значит глубже, чем по написанному, — всю ее социальную суть.

Как это работает? Во-первых, ты уже немного в игре, — человек двадцать, которых видишь впервые, в основном, молодые, несколько — среднего возраста. Всё начинается вполне безобидно: скажите, что такое Россия и россияне — как вы чувствуете, что приходит в голову. С первой же формулировки отметаются подозрения, что люди собрались похожие. Нет ничего дальше от меня, чем «Россия — это русские, которых заставили забыть о том, что они русские».

За полчаса набирается целый букет эпитетов для России: лень, агрессия, толерантность и нетерпимость, противоречие и хаос, женщина, терпеливая, великая, могущественная, оторванная, непоследовательная, нет ничего, что бы объединяло, культурное наследие, красивые умные люди, всегда против чего-то, холод, пустота и наконец, ответ от тех, кто его не хотел давать: «я посмотрю, а вмешиваться не буду».

Из всего этого многообразия набирается пять мейнстримных настроений и они записываются на листочках:

1) хаос-непоследовательность;

2) огромная-холодная;

3) красивая-наследие-могущественная;

4) женщина, терпеливая, выносливая

5) «я не буду в этом участвовать»

Далее — небольшое отступление. Есть в психологии метод, основанный на испокон известной мудрости «поставь себя на его/ее место». Выяснилось, что если не отмахиваться, а действительно представить себя в иной роли — можно много понять в реакциях другого человека. Для этого иногда даже физически меняют положение и представляют себя — женой, сыном, боссом, или даже представителем некоторой группы, течения.

Итак, листочки кладутся на пол, люди становятся на позиции — кто с каким определением согласен, и начинают взаимодействовать с другими группами. А потом при желании переходить к другим — чувствовать, как там. Что из всего этого должно получиться, никто не знает.

И вот что получилось в нашей «игре»: группам, которые стояли на том, что Россия — «плохая» или Россия «хорошая» было даже лень спорить. Они вяло перекидывались аргументами, сходясь в том, что Россия — большая. На каком-то глубинном уровне было понятно, что эти две группы — не оппоненты, они примерно про одно и то же, про Россию, хоть объединяться им пока не хочется. Интереснее было другое: группа «я не буду в этом участвовать» — смотрела на все эти споры, как в телевизор, ни капельки не вовлекаясь. Ну, совсем как в жизни.

Именно эта весьма многочисленная группа воспринималась активными гражданами — как и главный раздражитель, и объект притяжения, и единственная сила, которая может что-то изменить. Однако стронуть ее не удалось: скорее, ее адептов стало больше. Дело в том, что у людей «я не участвую» — железобетонная и очень понятная позиция: я буду заниматься своими делами, оставьте меня в покое, не трогайте мой маленький мир. У меня есть семья, у меня есть дом, у меня есть работа, я за это отвечаю, мне в этом уютно, и меня все ваши споры и политические позиции не трогают абсолютно, для меня это просто шум, шоу. И не поспоришь, на индивидуальных интересах построено любое западное общество, этих людей можно понять, а частенько — после неудачных попыток убедить, — хочется к ним присоединиться.

Пообщавшись с представительницей этой группы, я выяснила, что в случае чего она может сместиться только в группу «Россия — плохая», но группа «Россия — хорошая» ей вообще не близка, не откликается. Ни высокие зарплаты, ни путешествия за границу, — не трогают, это всё как-то мимо. Стоя на конструктивной позиции: давайте построим что-то хорошее, — я почувствовала себя в полном одиночестве, и это было по-настоящему грустно. Грустно было видеть, что все это напоминает бесполезную суету, и ощущать безотчетное желание присоединиться к тем, кто «в этом не участвует». Привет, жизнь! Потом уже пришла мысль, что сила пассивной группы в том, что они говорят от своего имени, тогда как другие говорят не «я хочу», а «Россия — …», какие-то эфемерные неукорененные заявления. Когда говоришь из своего нутра, своего импульса, — в этом больше силы.

Не с чем себя ассоциировать! — заметил кандидат исторических наук Павел Пучков, наблюдавший за экспериментом со стороны. Практически все, что было сказано участниками о России, не находило их личной ассоциации. В прикладном смысле для политических сил это значит: нужно лучше формулировать, искать то, где люди могут сказать: это про меня.

По большому счету, эксперимент показал, насколько разнообразные в России группы населения, насколько мало между ними соприкосновений и консолидации. Самая монолитная по мироощущению группа — тех, кто занимаются своими делами, но они не едины, там тоже каждый по отдельности. Объединяет только то, что мы находимся в одной комнате (или в одной стране).

Из плюсов — есть пространство для диалога, люди готовы слушать и объяснять, а агрессии как раз мало, раскола нет. Кто-то почувствовал утомление: всё слишком сложно. Главная поляризация не между оппозиционерами по взглядам, а между пассивными и активными.

Во время обсуждения выяснилось, что большей части людей трудно говорить о только что прожитом опыте на уровне чувств и ощущений, всё сразу переходит в плоскость выводов и интерпретаций. Как заметила психолог Катерина Максимова, которая присутствовала на встрече, возможно, в этом главная проблема. Пока мы не поймем что-то про себя, что именно мы чувствуем и переживаем, хорошо нам или плохо, грустно, досадно, или весело — трудно строить какую-то плодотворную коммуникацию с внешним миром, искать и находить общие ценности.

Ольга Попова, редактор проекта «План перемен»